Однако от методического психоанализа многих случаев можно ожидать полного объяснения и, возможно, даже радикального излечения данных патологических состояний.

* * *

Пока данный доклад готовился к печати, я прочитал интересную работу профессора Э. Моро, гейдельбергского педиатра, о «первом триместре», то есть особенностях первых трех месяцев жизни ребенка: «Если положить недавно рожденного младенца на пеленальный столик, — сказано там, — и хлопнуть по подушке руками с обеих сторон, вызывается своеобразный двигательный рефлекс, выражающийся приблизительно так: обе слегка напряженные руки симметрично разводятся в стороны, а затем снова почти полностью смыкаются по дуге. Подобное двигательное поведение одновременно демонстрируют и обе ноги». Мы бы сказали, что Моро искусственно вызвал легкий невроз испуга (или травматический невроз). Примечательно здесь то, что данный рефлекс испуга младенца (младше трех месяцев) содержит намек на естественный рефлекс обхватывания, характерный для «переносимых младенцев», то есть детенышей животных (обезьян), вынужденных с помощью выраженного рефлекса обхватывания крепко держаться пальцами за мех лазающей по деревьям матери (см. рисунок). Мы бы назвали это атавистическим возвратом способа реакции на внезапный испуг.

2. Первый содоклад

доктор Карл Абрахам (Берлин), старший врач психиатрического отделения 20-го армейского корпуса в Ольштыне

В годы войны научительная неврология в отношении этиологии травматических неврозов все сильнее смещалась в сторону психологических аспектов. Несмотря на упомянутые Ференци сближения, она остается далекой от нашей точки зрения в двух отношениях. Она принимает во внимание почти исключительно реакцию влечения «я» на травму и полностью придерживается явных проявлений невроза. Задача моего содоклада — подчеркнуть бессознательное и сексуальное в дополнение к не оспариваемым нами факторам.

Когда в мирное время психоанализ представлял сексуальную этиологию неврозов, ему часто приводили в качестве контраргумента травматические неврозы. Точно так же сейчас высказывается мнение, что возникновение военных неврозов опровергает наши взгляды. Испуг, боязнь повторения опасной ситуации, жадное стремление к получению пенсии и неясная по своей сути диспозиция считаются якобы вполне достаточными причинами болезни, а в массе вспыхнувших во время войны неврозов видится незначимость сексуальной этиологии.

Мой опыт работы с травматическими неврозами в мирное время уже давно привел меня к предположению, что сексуальность в этих неврозах имеет то же значение, что и в других его видах, но он был еще недостаточно полон для публикации. Упомяну одну молодую девушку, попавшую в небольшую аварию с участием трамвая в разгар серьезного эротического конфликта. Анализ показал, что несчастный случай в некотором роде послужил предлогом для возникновения невроза. Симптомы были связаны с упомянутым конфликтом: по своему значению травма стояла на втором плане. Упомяну также о случае, когда некоторые из подававших иски пострадавших в авариях, за которыми я наблюдал более тщательно, сплошь и рядом страдали импотенцией. Это нарушение было вызвано несчастным случаем, но, по-видимому, имело реальную подоплеку в прежнем бессознательном сексуальном сопротивлении.

Исследование военных невротиков полностью подтвердило мои подозрения, основанные на подобных наблюдениях. Вдобавок мне показался примечательным рецидив некоторых симптомов, с которыми я был знаком не только по травматическим неврозам мирного времени, но и по двум нетравматическим формам невроза. Я имею в виду тот комплекс симптомов, который мы так часто могли наблюдать при тревожно-паническом расстройстве в военное время: тремор, беспокойство, раздражительность, чувствительность, бессонница, головная боль, страх, депрессивное настроение, ощущение собственной неполноценности.