Ни от одного знатока психоанализа не ускользнет, насколько авторы, сами не сознавая того, близки здесь к психоанализу. Описываемые ими «фиксации выразительных движений тела» являются, по существу, просто перефразированием истерической конверсии Брейера Фрейда, а впадение в атавистические и инфантильные способы реакции означает не что иное, как подчеркнутый Фрейдом регрессивный характер невротических симптомов, все из которых, по его мнению, означают лишь возврат к уже преодоленным этапам развития онто- и филогенеза. В любом случае мы решительно заявляем, что теперь неврологи решили толковать определенные картины нервных симптомов, то есть соотносить их с бессознательным психическим содержанием, что до появления психоанализа никому не приходило в голову.

Теперь обращусь к тем немногим авторам, которые занимаются военными неврозами с позиций психоанализа.

Штерн опубликовал работу о психоаналитическом лечении военных неврозов в военных лазаретах. Я не смог ознакомиться с оригиналом работы, но из докладов вижу, что автор исходит из позиции вытеснения и находит ситуацию с воюющим солдатом особенно подходящей для вызова неврозов вследствие требуемого по службе подавления аффектов. Шустер признает, что исследования Фрейда, «что бы о них там ни думали», пролили свет на психогенез неврозов; они помогли обнаружить скрытую, трудноуловимую, но тем не менее имеющуюся связь между симптомом и психическим содержанием. Мор лечит военные неврозы катартическим методом Брейера и Фрейда, заставляя больных повторно переживать критические ситуации вместе с абреакцией аффектов посредством вызова пугающей эмоции. Единственным, кто до сих пор методично занимался психокатарсисом военных неврозов, был Зиммель, который сам сообщит конгрессу о своем опыте. В заключение упомяну о собственных исследованиях психологии военных неврозов, в которых я пытался распределить клинические картины травм по категориям психоанализа.

В этом контексте я хотел бы сослаться на весьма оживленную дискуссию, развернутую среди авторов по вопросу о том, может ли силовое воздействие носить психогенный характер, если пострадавшее лицо сразу же впало в бессознательное состояние. Гольдшейдер и многие другие до сих пор считают, что воздействие на психику в таком случае невозможно, а Ашаффенбург настаивает, что бессознательное состояние защищает от заболевания неврозом. Нонн справедливо возражает против такого взгляда, указывая на бессознательные душевные потоки, которые могут оказывать воздействие на психику, несмотря на нахождение в бессознательном состоянии. Л. Манн даже придерживается мнения — по-видимому, основываясь на теории гипноза Брейера, что бессознательное состояние не предохраняет от заболевания, а предрасполагает к неврозу, препятствуя разрядке аффектов. Наиболее разумный взгляд на этот спорный вопрос выражает Орловский, указывающий на возможность того, что обморок сам по себе может быть психогенным симптомом, бегством в бессознательное состояние, имеющим целью избавить пострадавшего от сознательного переживания неприятной ситуации и ощущений.

Для нас, психоаналитиков, вполне понятна возможность образования психогенных симптомов даже в обморочном состоянии. Данную проблему могли поднять лишь авторы, представляющие преодоленную психоанализом точку зрения, отождествляющую душевное с сознательным.

Не знаю, дамы и господа, сложилось ли и у вас из этого ряда цитат и ссылок (представляющих собой лишь выборки из литературы) впечатление, что среди авторитетных неврологов в отношении к учениям о психоанализе началось сближение, пусть даже и непризнанное. К слову, недостатка в открытом признании тоже нет, вспомню, например, высказывание Нонна, согласно которому опыт Фрейда по обработке в бессознательном получил интересное освещение и подтверждение благодаря войне.