В таких условиях прежнее неопределенное отношение к женщинам начинает давать сбои. Если неустойчивость отношения к противоположному полу весьма высока, для вызова у таких мужчин невроза не требуется даже военной травмы. Так, я наблюдал мужчину, у которого после возвращения из отпуска на родину случился судорожный припадок и, когда его доставили в лазарет, у него появились признаки сильной тревоги и депрессии. Мужчина всегда привлекал к себе внимание своей мягкой, не очень мужественной натурой, имел слабую потенцию в браке и всегда был склонен к ревности. Придя домой в отпуск, он потерпел полное фиаско с женой в сексуальном плане. Опасения, что она ему изменит, достигли апогея, и вскоре после отъезда у него случился припадок.

Такие мужчины с неустойчивым гетеросексуальным влечением нуждаются в поддержке своей сексуальности. Зачастую они находят ее в жене, от которой полностью зависит их либидо, или же им приходится бороться с ощущением сексуальной неуверенности, постоянно убеждая себя в своей потенции у проституток. Так что даже на войне им нужна опора для своей шаткой активности. Их военная пригодность также зависит от условий. Они часто бывают полезны в пехоте, поддерживая свою активность как раз за счет товарищей. Изменившаяся ситуация, событие, которое при сильной диспозиции может быть весьма незначительным, выводит их из равновесия, делая ранее слабоактивного мужчину совершенно пассивным. Тогда пассивность выражается не только в области влечений «я», но и в области сексуальных влечений. Нарциссизм прорывается наружу. Способность к переносу либидо исчезает, как и способность к самоотдаче на благо общества. Теперь перед нами совсем другой больной, который сам нуждается в заботе и внимании других и типично нарциссическом образом находится в постоянном страхе за свою жизнь и здоровье. Навязчивость симптомов (тремор, судороги и т. д.) также следует оценивать как нарциссическую. Многие больные показывают себя полностью пассивно-женственными в преданности своим страданиям. В своих симптомах они снова и снова переживают вызвавшую вспышку невроза ситуацию и добиваются сочувствия окружающих.

Здесь мы должны вернуться к уже упомянутому опыту того, что для наших пациентов страх совершения убийства имеет такое же значение, как и страх смерти. Некоторые симптомы можно понять только в этом смысле. Особенно поучителен случай с мужчиной, у которого на фронте случился рецидив пережитого им шесть лет назад невроза. Тогда после сна, в котором он кого-то убил, у него началось дрожание рук; рукопашный бой на фронте вернул прежний симптом. Истерические судорожные припадки провоцируются не только опасными ситуациями, испугом и т. д., нередко в них выражается неосуществленный акт агрессии. В частности, такой припадок часто следует за словесной перепалкой с начальством, подавленный импульс к совершению насилия находит в нем свою моторную разрядку.

Полная нестабильность многих военных невротиков, их растерянное, угнетенное состояние духа, склонность к мыслям о смерти находят дальнейшее объяснение в особом воздействии травмы. Многие из предрасположенных к неврозу до момента захлестывания травмой поддерживали себя лишь связанной с их нарциссизмом иллюзией, а именно верой в свое бессмертие и неуязвимость. Воздействие взрыва, ранение и так далее внезапно разрушают эту уверенность. Нарциссическая защищенность уступает место ощущению бессилия, и начинается невроз.

Степень, до которой может дойти регрессия, показывают описанные в литературе случаи, в которых пациенты проявляют поведение совсем маленьких детей. Один из моих пациентов, давно страдающий неврозом, был доведен до такого состояния испугом вследствие разрыва мины. Он долгое время вел себя как испуганный маленький ребенок. Неделями напролет на все вопросы о своем состоянии он мог ответить только двумя словами «мина бах». Таким образом, он вернулся к манере речи двухлетнего ребенка.