Начальное состояние аутогипноза, гипноз и сновидение представляют собой один и тот же уровень, в котором заложены и откуда могут быть изгнаны зародыши болезни.

В подтверждение этого взгляда упомяну больного, который страдал общим ступором с параличом всех конечностей, будучи при этом практически глухим и немым. С помощью сеанса массового внушения, то есть путем размещения больного среди других пациентов во время введения в гипноз, гипноз наконец стал возможен и для него. Но и тогда больной оставался в полном оцепенении. Только когда его сестре удалось добиться от него нескольких слов о своем страшном сне и я повторил их во время гипноза, оцепеневший человек пришел в сильное возбуждение. Бессознательное сенсибилизировалось, и ставшее причиной болезни событие вспомнилось во время эффектной разрядки: перетаскивая ветки деревьев под принуждением враждебно настроенных к нему более сильных товарищей, больной свалился в заполненную грязью яму, чуть не захлебнувшись. Бессознательное представление заключалось в том, что рот и уши больного были полностью заполнены грязью, а конечности увязли в ней. В состоянии гипноза эта воображаемая грязь изо всех сил стряхивалась.

С другой стороны, существуют больные, у которых толчок к лечебной саморазрядке происходит в обратном порядке: от гипноза в сновидение. Так один молодой лейтенант очень кстати смог убрать свой аффективный застой. После контузии он в течение нескольких недель был не в себе, буйствовал, впадал в состояние возбуждения, а также утерял простейшие интеллектуальные способности, такие как счет, чтение и т. д. На следующую ночь после первого сеанса гипноза, вызвавшего воспроизведение последних событий с соответствующей аффективной разрядкой, ему приснился страшный кошмар, сопровождаемый приступом ярости. Спящий пациент вырвал из своей кровати несколько железных прутьев и швырнул их в стену. Во сне он бил ими чернорабочего, которого ежедневно видел за окном лазарета. Из утренней беседы выяснилось, что этот рабочий был похож на санитара, который в первом полевом госпитале хотел помешать ему вернуться на фронт и отомстить. Брат нашего больного недавно пал в бою в том же полку, и как раз перед контузией переполненный яростью и болью лейтенант мстил за него в атаке. Его первый приступ бешенства был направлен против того самого санитара.

Иногда удается стимулировать самолечение пациента прямо во сне. Помню невротика, страдавшего тяжелым нарушением речи и ходьбы из-за спастического паралича мышц ног и рта в результате сильного вытеснения гнева. Произошедшая в данном случае разрядка во время гипноза была настолько опасна для окружающих, что мне пришлось преждевременно прервать лечение. Однако перед пробуждением я попросил больного самостоятельно завершить недоделанное во сне. Я позволил ему спать одному под наблюдением санитара. Посреди ночи, вновь пережив полное страха и ярости событие, парализованный ранее человек вскочил с кровати и в припадке бешенства с криками спрыгнул в пролет лестничной клетки лазарета.

По моему мнению, наиболее частый симптом военного невроза — судорожные припадки — представляет собой именно приступообразно наступающее состояние аутогипноза.

В большинстве случаев первым толчком становится контузия с полным стиранием сознательного «я», что закономерно является наиболее частой причиной военных неврозов. Бессознательное состояние во время судорожного припадка и последующая амнезия есть то благотворное неведение, в которое бежит невротик от воспоминаний о какой-то чудовищной ситуации или от осознания необходимости совершения поступка, который он должен совершить по причине имеющегося аффективного застоя, но который по своим последствиям представляет для него серьезную опасность.