Необходимо написать новые учебники. Вместо того чтобы увековечивать древние конфликты и предрассудки, наша система воспитания должна наполниться новым духом. Воспитание начинается с колыбели: матери во всем мире обязаны воспитывать детей в миротворческом духе.

Не удастся истребить воинственные инстинкты за одно-единственное поколение. И даже нежелательно истреблять их полностью. Люди должны продолжать бороться, но теперь за то, за что стоит бороться: и это не воображаемые границы, расовые предрассудки или жажда богатства, прикрывающиеся знаменем патриотизма. Наше оружие — духовное оружие, а не танки и ружья.

Какой мир мы могли бы построить, если бы использовали силы, высвобождаемые войной, для созидания! Десятой части энергии, израсходованной воюющими странами в Мировой войне, небольшой части денег из тех, что они бездумно растратили на ручные гранаты и ядовитые газы, хватило бы, чтобы помочь людям всех стран вести достойную жизнь и предотвратить катастрофу безработицы в мире.

Мы должны быть готовы принести во имя мира те же жертвы, которые безропотно приносили во имя войны. Нет ничего более важного и дорогого моему сердцу.

Никакие мои слова или действия не могут изменить устройство Вселенной. Но, возможно, мой голос послужит высочайшей цели: согласию между людьми и миру на Земле.

Письмо Альберта Эйнштейна Зигмунду Фрейду

Капут, под Потсдамом, 30 июля 1932 года

Уважаемый господин Фрейд!

Я рад, что благодаря предложению Лиги Наций и ее Международному институту по интеллектуальному сотрудничеству в Париже вступить в свободный обмен мнениями с человеком по моему выбору на свободно выбранную тему я получил уникальную возможность обсудить с вами тот вопрос, который при нынешнем положении дел кажется мне важнейшим вопросом для цивилизации: есть ли способ освободить людей от фатума войны? Понимание того, что этот вопрос из-за технического прогресса стал вопросом существования для цивилизованного человечества, распространилось уже достаточно широко, и тем не менее отчаянные попытки его решить до сих пор проваливались в пугающих масштабах.

Я полагаю, что так же и в людях, практически и профессионально занимающихся этой проблемой, живет — из-за некоторого чувства беспомощности — желание расспросить тех людей об их отношении к проблеме, которые в результате своей научной деятельности существенно дистанцировались от всех жизненных вопросов. Что касается меня самого, то привычное направление моих размышлений не позволяет мне проникнуть в глубины человеческих желаний и чувств, поэтому все, что я могу попробовать в рамках данного обмена мнениями, это попытаться сформулировать вопрос и за счет предвосхищения поверхностных попыток решения дать вам возможность осветить вопрос с позиций ваших глубоких познаний о человеческих влечениях. Я уповаю на то, что вы сможете указать на пути воспитания, которые способны неким аполитичным способом устранить психологические препятствия, о существовании которых слабо подкованные в психологии люди догадываются, но не могут вынести суждения относительно их взаимосвязи и изменчивости.

Поскольку сам я свободен от аффектов национальной природы, внешняя, административная, сторона проблемы кажется мне весьма простой: государства учреждают законодательный и судебный орган для разрешения всех конфликтов, возникающих между ними. Они обязуются соблюдать законы, установленные законодательным органом, обращаться в суд по всем спорным случаям, безоговорочно подчиняться его решениям и осуществлять все действия, которые суд сочтет необходимыми для исполнения своего решения. Уже здесь я наталкиваюсь на первую трудность: суд — это человеческий институт, который тем более склонен допускать внеправовые влияния на свои решения, чем меньшей властью для претворения своих решений в жизнь он обладает.