– А может быть, ты сам это напечатал, чтобы себя выгородить?

– Черт возьми, Кардинал. Вы ничему не верите.

– Такая у меня работа – ничему не верить.

– Тогда как вы вообще живете? Как вы улицу переходите? Откуда вам знать, может, под вами провалится мостовая? В какие‑то вещи приходится верить, иначе вообще незачем жить.

– О да. Итак, что же ты сделал?

– Я пошел в свою хижину – ту, старую, я ею не пользуюсь уже лет семь‑восемь. Кстати, так я и познакомился с Петруччи – повел его охотиться на медведей, лет десять назад. Короче говоря, там на земле возле хижины лежал большой мешок. Что‑то вроде вещмешка. Я сразу понял, что в нем. Мне даже не понадобилось его открывать. Там был покойник, ясно вам? Мне сразу стало понятно, что там труп. И что мне было делать – звонить в санитарное управление?

– Ты мог бы позвонить в управление полиции.

– А вы еще говорили, что хорошо знаете Леона Петруччи. И потом, этот тип уже был мертвый, я ему ничего не сделал.

– Мы знаем, что ты перенес труп к себе в хижину. Феран тебе помогал?

– Нет.

– Он как‑то был в это замешан? Ты себе не поможешь, если от нас это скроешь.

– Тьерри тут ни при чем. Я ему об этом даже не рассказывал. – Эксперты и в самом деле не нашли никаких улик, которые связывали бы Ферана с этим преступлением.

– Ты сам разрубил труп или тебе кто‑то помогал?

– Сам. Там было полно кровищи. По правде говоря, меня сразу вырвало, как только я открыл мешок. Я повидал кучу дохлых зверей, и ничего, но мертвый человек, даже если ты сам его не знал… Понимаете, о чем я?

– Еще бы.

– Короче говоря, я не хотел весь измараться в крови. Связал все эти куски вместе и потащил их на веревке на медвежью тропу. Я знал, что они уже проснулись от спячки и что они голодные. Думал, что после этого от парня не так много останется.

– Он был голый, когда ты его нашел?

– Нет, это я его раздел. Не хотелось пилить через одежду. И потом, я подумал, что медведи вряд ли едят нейлон и прочие штуки.

– Мы нашли в печи остатки материи. На трупе было что‑нибудь еще? Например, документы или какие‑то личные вещи? Может быть, ты их оставил у себя?

– Ничего не оставил. Нечего было оставлять. Я все отправил в печку.

– Ты узнал жертву?

– Никогда в жизни его раньше не видел.

– Если честно, я пока не очень верю в твою версию с «крестным отцом». Как ты думаешь, почему Петруччи решил убить этого человека?

– Не знаю. И спрашивать его мне как‑то не хотелось.

– У тебя серьезная работа, Поль. Жена, неплохой дом. Почему ты так поступил с человеком, которого даже не знаешь?

– Почему? – Брессар посмотрел на дальнюю стену комнаты. Помедлив, перевел взгляд на Кардинала. – Тут две причины. Первая – Леон Петруччи. И вторая – Леон Петруччи. Что, по‑вашему, он бы сделал, если бы я ему сказал: спасибо, мол, но я не могу? Думаете, он бы мне после этого позволил спокойно жить дальше? Вряд ли.

– И потом, десять тысяч…

– Пять. Остальные пять я еще не получил.

Кардинал велел Брессару подписать краткое заявление и отправил охотника обратно в камеру. Формальное обвинение ему должны были предъявить днем, а затем его отпустят под подписку о невыезде – главным образом для того, чтобы за ним можно было следить.