– Извините, что напугал вас. Просто осматриваю район. Мне что-то померещилось во дворе ваших соседей, вот и решил подойти ближе. Только и всего, – ответил Джон.

– Он помогает полиции следить за районом, – объяснил мне Хадсон.

– Помогаете полиции? – отпускаю руку Хадсона. – Я даже о таком не знала.

– Ну… мы только начали сотрудничать, – объясняет Джон, его слова меня ранят: никто мне об этом не рассказал. – Понимаете, то, что произошло на неделе… Завтра вечером у нас собрание, придут все, кто помогает полиции, если хотите, присоединяйтесь.

– Где оно пройдет? – спрашиваю я.

– У дома О’Лиров.

– О’Лиров? Ясно.

Это дом Бет, почему-то я совсем не удивлена.

– Приходите, – продолжает он. – Завтра в семь вечера.

– Хорошо, спасибо за приглашение.

Я продрогла до костей, руки покрылись гусиной кожей, течет из носа. Шмыгая, переступаю с ноги на ногу, чтобы согреться. Хорошо, что тапки надела, а то не продержалась бы долго.

– Мы пойдем, – Хадсон меня приобнял.

– Еще раз извините, что напугал вас, – сказал Джон, пока Хадсон уводил меня в дом.

Когда оказываемся внутри, у меня зуб на зуб не попадает. Разбуженный, по-видимому, волнением в доме, с лестницы навстречу мне спускается Боуи. Усевшись на диван, заворачиваюсь в плед. У ног свернулся пес. Хадсон оставляет биту у стены рядом с входной дверью.

– Где ты ее взял? – Была уверена, что весь его спортивный инвентарь давным-давно отдала на благотворительность. Может, когда уезжал из дома, с собой забрал.

– Это моя. – Он повернул биту так, что стал виден логотип спортивного клуба. Его любимая, еще с детства. Бывало они с Дарреном частенько сидели на диване в одинаковых футболках с логотипом клуба и смотрели игру. – Наталия подарила на день рождения. – Он проходит в гостиную и садится напротив меня в кресло. – Уходя от нее, я взял с собой немногое.

Я, наконец-то, немного успокоилась, и сердце теперь стучит не так бешено. Его слова мне показались странными: действительно, когда он ко мне вернулся, был почти без вещей.

– А почему не все?

– Я взял столько, сколько она мне позволила.

Он попытался сказать это безразлично, но я знаю, что он врет. Я видела Наталию. Она крошечная. Если бы Хадсон решил вынести коробку, то она никак бы его не остановила. Да разве по силам ей без вещей выставить его за дверь?

– И что же она сделала? Приставила к виску пистолет? – пошутила я.

– Почти, – ответил он, нервно покачивая правой ногой. – Эта баба чокнутая. – От слов, что сказал сын, у меня во рту пересохло. – Я не шучу. Когда она выходила из себя, то крышу у нее знатно рвало. В ту ночь, когда меня выгнала, она орала и швырялась вещами. Она кричала так громко, что к нам пришел сосед. Наталия тут же изобразила из себя жертву, и, конечно, сосед клюнул на это, так что мне пришлось уносить ноги. Взял с собой всего лишь спортивную сумку и гитару. За неделю до этого я играл с друзьями в бейсбол – к счастью, бита оказалась в сумке. – Хадсон провел по бороде рукой. Постоянно так делает. Вряд ли осознанно. – Потом я пытался вернуться в квартиру, но она не пускала. У нас изнутри была цепочка, так вот Наталия стала закрываться на нее. Наверняка можно было выломать дверь, но я не собирался этого делать. Думал, она успокоится. Но нет, не успокоилась. Дошло до того, что она сменила эти чертовы замки и мне пару раз пришлось наведаться к ней в магазин. Понимаешь, я всего лишь хотел забрать свои вещи.