– Нет, лучше я одна.

Какое-то время Хадсон внимательно на меня смотрит и медленно, неохотно кивает.

– Будь осторожна.

– Хорошо, – пообещала я ему.

* * *

Стучу в дверь О’Лиров – в голове крутятся слова Хадсона.

Будь осторожна.

Дверь открывается. Напротив меня Бет, одета в джинсы и фланелевую рубашку, на ногах теплые носки. На голове растрепанный хвостик. На ее фоне выгляжу слишком нарядной: облегающие джинсы, серый свитер и белые кожаные полусапожки, из украшений – длинные крупные сережки и толстые браслеты. Впрочем, на такие мероприятия я не умею одеваться просто. Дома я не вылезаю из спортивных штанов, но когда куда-то иду, хочется выглядеть хорошо.

«И ты пойдешь в этом?» – спрашивал Даррен, когда я спускалась со второго этажа, чтобы поехать по делам, например, в магазин. А на мне был шелковый топ, сапоги или босоножки на высоком каблуке; в недоумении себя осматривала: «А что такого?»

«Ничего, выглядишь прекрасно, но посмотри, во что я одет», – он показывал на себя: спортивные шорты, футболка и кроссовки.

«Мне переодеться?» – спрашивала я, всей душой желая услышать «нет». Другие женщины напяливают на себя треники и футболки, и кому-то в них даже удается выглядеть привлекательно. Но не мне. Чувствую себя спокойнее, когда одеваюсь нарядно.

Чувствовать себя спокойнее я должна и сегодня.

При виде меня улыбка с лица Бет исчезла, из нее только вырвалось.

– Ты?

Она всегда одевалась без особого вкуса. Ее волосы невзрачного коричневого цвета вечно в хвостике. Придя в себя, она убрала за ухо выбившуюся прядь.

– Привет, Валери. – Она все так же стоит в дверях и смотрит на меня непонимающим взглядом. – Тебе что-то нужно?

– Джон рассказал мне о собрании. Оно же сегодня, верно? – Выглядываю ей за плечо, слышно, как в комнате разговаривают. Я специально немного опоздала, не хотела приходить первой.

– Рассказал о собрании? Неужели! – по голосу понимаю, что она не очень мне рада.

– Да, он тогда шпионил у меня во дворе. Мы очень испугались. Он помогает полиции, и это прекрасно. Но нас никто не предупредил.

Ее бросило в краску, почти незаметно: на бледной коже выступили светло-розовые пятна.

– Джон погорячился. – Это не извинение. И также не прояснение всей ситуации. – Помогать полиции еще никто не начал. Я все еще записываю добровольцев и жду указаний.

– Но сегодня ты проводишь собрание, ничего не путаю? – Еще раз выглядываю в узкий коридор, который ведет в гостиную. Могу сказать, что дом О’Лиров мало чем отличается от дома Лесли: из прихожей идешь в гостиную, кухня – сразу направо. Но обставлено все иначе. Похоже, Бет вообразила себе, что живет в домике фермера. Все стены увешаны деревянными табличками, выкрашенными белой краской, а на них написано что-то вроде: «Семья», «Дом, милый дом», «Цените друг друга».

В гостиной собралась небольшая компания. Всех не видно, но думаю, там десять-пятнадцать человек. Многих видела на утренних прогулках и на крыльце у Лесли, когда они болтали.

– Ну… да. Это так, первое собрание, обсудим цели, планы. – Она скрестила на груди руки, не сделав и шагу с прохода.

Начинаю выходить из себя. Сама не рада тут находиться. Повернулась бы и побежала домой. Захлопнула бы за собой дверь. И завернулась в плед. Но мне нужны ответы, и я намерена их получить. Это единственная возможность выяснить, кто убил Молли и Лесли.