Выйдя из кабинета, направляюсь в спальню Лесли. Покрывало светло-бежевого цвета, все в розах. Над комодом висит зеркало, оттуда на меня глядит отражение. Дверь в гардеробную открыта. Туда можно войти, места много. Бывало, она шутила, что в доме это лучшая из комнат. Захожу внутрь, меня охватывает знакомый запах Лесли. На протяжении многих лет она пользовалась одним и тем же цветочным ароматом. Тяжело сглотнув, рассматриваю одежду, аккуратно висящую на вешалках. Внизу стоят туфли. Выхожу из гардеробной.

В углу стоит небольшой книжный шкаф. Две верхние полки заполнены романами и несколькими книгами по уходу за цветами. Опустив взгляд, вижу то, что искала. Книги в кожаном переплете, на корешке наклеены бумажки, на них маркером написаны даты.

Опускаюсь на колени и провожу пальцем по корешкам.

Пройдясь по датам, нашла дневник, написанный в год, когда умерла Хезер. Хоть это и не то, что мне надо, невольно открываю его.

Лесли начала писать его за неделю до смерти Хезер. При виде первой строчки на странице у меня вспотели ладони.

Лесли написала: «От Хадсона вернулась в слезах. Сказала, больше туда ни ногой. Спросила почему, она ответила – боится».

Я уставилась на строчки. Такого не может быть. Об этом даже я не знала. Точнее, я помню, как Лесли однажды проорала мне в лицо, что Хезер боится Хадсона и на то немало причин. По ее мнению, смерть Хезер не была случайностью. Но тогда она много чего наговорила. Озлобленная, ослепленная жаждой мести. И почти все, что наговорила, было далеко от истины.

По крайней мере я так считала.

Слышу щелчок. По спине бегут мурашки. Стою как вкопанная. Это включился обогреватель – чувствую себя глупо. Странно, что его никто не выключил, хотя особо-то и некому. Могла разве что Бэт. Из родственников у Лесли никого не осталось.

И все же я теряю время. Нужно продолжать поиски. Собираюсь поставить блокнот на место, но, передумав, сую за пазуху. Хочется узнать, что еще там есть про Хадсона и Хезер; сейчас некогда.

На полке остались блокноты, выделенные под каждый год. В конце, между стенкой шкафа и последним в ряду блокнотом, осталось место. И этот последний стоит под наклоном. Словно рядом был еще один, но его там нет.

Может, недостающий блокнот забрала полиция? Ну, или дневник. Весомая улика.

Или, может, я ошибаюсь? Нет его и не было. Все-таки на дворе двадцать первый век. Лесли наверняка завела себе электронный дневник. Встав на ноги, быстро выхожу из спальни, возвращаюсь в кабинет и бросаюсь к письменному столу. Правой рукой берусь за компьютерную мышь и вожу ею по коврику, на котором фотография цветка – ну еще бы! Даже в кабинете с потолка свисает пара горшков. Странно, что компьютер до сих пор здесь. И он включен. Значит, полиция в нем ничего не нашла – собираюсь выйти из кабинета. Но вдруг найду то, что полиция упустила. Наполнив комнату голубым светом, включился экран. На нем высветилось поле для ввода пароля; бубня себе под нос, ввожу самый очевидный: имя Хезер и дату ее рождения, которую я никогда не забуду, потому что вслед за ней через два дня родился Хадсон – мы с Лесли частенько дивились этому совпадению. Однажды мы даже решили отметить дни рождения вместе. Выбрали день и повели детей в парк аттракционов. Пароль не подошел, тогда я ввела дату дня рождения Лесли, которую я тоже не забуду – следующий день после Рождества. Она постоянно жаловалась, мол, ее день рождения теряется в праздничном хаосе. Когда мы дружили, я ей сочувствовала. Но потом поняла, насколько по-детски смотрелись со стороны ее капризы.

Дня рождения Джеймса не помню, но я бы очень удивилась, если для пароля она выбрала его. Потом попробовала дату смерти Хезер. Это ненормально, я знаю, но такое возможно. Этот день не выходил у нее из головы.

Но и он не подошел.

Больше вариантов у меня нет. Меньше всего хочется, чтобы компьютер заблокировался.