– А я их и делаю. – Он засунул руки под просторную рубашку, которая была на Серене, и принялся нежно поглаживать ее по животу. – Тостер автоматический, так что мое вмешательство не требуется.

Руки Гидеона поднялись чуть выше. Он накрыл ладонями ее обнаженные груди и принялся осторожно сжимать их, поглаживая большими пальцами соски. Они тут же откликнулись на эти прикосновения, заставив Серену резко втянуть воздух через плотно сжатые зубы.

– А вот плита, на которой стоит сковорода, не автоматическая, и, если ты не перестанешь мне мешать, я сожгу бекон.

– Все очень просто, – проговорил Гидеон, крепко прижимаясь бедрами к ее ягодицам, демонстрируя ей таким образом, что находится в высшей стадии возбуждения. – Выключи ее.

Его пальцы уже играли с ее сосками гораздо более настойчиво, и Серене показалось, что окружающие предметы начинают расплываться перед глазами. Вдруг позади них раздался щелчок.

– Тосты готовы, – слабым голосом проговорила она.

– Ну и что! – В голосе Гидеона зазвучала хрипотца. – Вот уж никогда не думал, что приготовление завтрака может оказаться таким эротичным занятием. Хотя, возможно, это каким то образом связано с тем, что ты разгуливаешь по дому в одной только моей рубашке.

– Неправда, на мне еще шорты, – возразила она и тут же замолкла, вздрогнув всем телом, поскольку рука Гидеона нырнула в ее шорты и начала шарить там.

– Да, действительно. Какая жалость! Продолжая одной рукой совершать круговые движения в ее шортах, отчего Серена выгнулась дугой и застонала, он извлек вторую из под ее рубашки и, потянувшись назад, вынул из тостера поджаренные куски хлеба.

– Серена, у тебя горит бекон! – прошептал он ей в ухо. – И мы сами, по моему, тоже горим. Не кажется ли тебе, что нам следует потушить этот пожар?

– Кажется. Мы все равно не сможем съесть завтрак, прежде чем не удовлетворим аппетит другого рода.

Гидеон усмехнулся.

– Я не сомневался в твоем здравомыслии. – Он попятился назад и, не выпуская Серену из рук, повел ее к кухонному стулу с высокой спинкой, одновременно принявшись расстегивать пуговицы на ее рубашке.

Ее глаза расширились.

– Прямо здесь?

– А почему бы и нет! До спальни еще сколько идти надо!

Гидеон развернул ее лицом к себе, поднял и заставил обвить себя ногами.

– Разве это не здорово – заняться любовью на кухне! – Его речь звучала невнятно и отрывисто, поскольку одновременно с этим Гидеон, нагнув голову, целовал ее сосок. – Я хочу, чтобы в этом чертовом доме не осталось ни одного предмета обстановки, на котором мы с тобой не любили бы друг друга. А потом, что бы со мной ни случилось, я смогу посмотреть на любую табуретку и вспомнить, что ты говорила или делала, находясь на ней. – Он легонько прикусил ее сосок, и Серена вздрогнула всем телом. – Я буду вспоминать, как ты хотела меня, сидя на этом стуле или лежа на том диване.

Гидеон засунул руку в ее шорты, и тут же два его пальца оказались внутри ее. Серена изогнулась, ее мышцы напряглись, и два этих маленьких агрессора оказались в горячем, влажном плену.

– Ага, ты тоже хочешь этого, милая. Ты хочешь этого прямо здесь, прямо сейчас, да?

– Да, – выдохнула она, – прямо здесь, прямо сейчас.

– И я тоже. – Он опустил ее на стул и принялся расстегивать пуговицу на своих джинсах. – Помоги мне, милая, а то у меня дрожат руки.

Руки Серены скользнули к «молнии» на его джинсах, но они дрожали не меньше, чем у него.

– Какого черта!

Ошеломленная яростным возгласом любовника, Серена подняла на него изумленные глаза, но тут же поняла, что это восклицание было адресовано не ей. Просто, находясь в любовной горячке, она не услышала стука в дверь, но в следующую секунду он повторился.