Я чересчур вспыльчив...
Он внимательно посмотрел на Эйба, словно ожидая возражений с его
стороны. Потом с судорожным смешком опять поднес к губам сигарету. Было
слышно, как он учащенно дышит.
- Беда в том, что я сам заговорил, о дуэли. Если б еще Вайолет
смолчала, я бы сумел все уладить. Конечно, еще и сейчас не поздно - можно
взять и уехать или обратить все в шутку. Но боюсь, Вайолет тогда
перестанет уважать меня.
- Вовсе нет, - сказала Розмэри. - Она даже станет уважать вас больше.
- Вы не знаете Вайолет. Если она чувствует себя в чем-то сильнее
другого, она может быть очень жестокой. Мы женаты двенадцать лет, была у
нас дочка, она умерла, когда ей шел восьмой год, а потом - знаете, как оно
бывает в таких случаях. Мы оба стали кое-что позволять себе на стороне, не
то чтобы всерьез, но все-таки это нас отдаляло друг от друга. А вчера она
меня там обозвала трусом.
Розмэри, смущенная, молчала.
- Ладно, постараемся, чтобы все обошлось без последствий, - сказал Эйб
и открыл большой кожаный футляр. - Вот дуэльные пистолеты Барбана - я
прихватил их, чтобы вы могли заранее с ними освоиться. Он всегда возит их
в своем чемодане. - Эйб взял один из пистолетов и взвесил на руке. Розмэри
испуганно вскрикнула, а Маккиско с явной опаской уставился на это
архаическое оружие.
- Неужели, чтобы нам обменяться выстрелами, нужны пистолеты сорок
пятого калибра?
- Не знаю, - безжалостно сказал Эйб. - Считается, что из
длинноствольного пистолета удобнее целиться.
- А с какого расстояния? - спросил Маккиско.
- Я разузнал все порядки. Если цель поединка - лишить противника жизни,
назначают восемь шагов, если хотят выместить на нем разгоревшуюся злобу -
двадцать, а если речь идет только о защите чести - сорок. Мы с секундантом
Томми порешили на сорока.
- Хорошо.
- Интересная дуэль описана в одной повести Пушкина, - вспомнил Эйб. -
Противники стояли оба на краю пропасти, так что даже получивший пустяковую
рану должен был погибнуть.
Этот экскурс в историю литературы, видимо, не дошел до Маккиско, он
недоуменно посмотрел на Эйба и спросил:
- Что, что?
- Не хотите ли разок окунуться в море - это вас освежит.
- Нет, нет, мне не до купанья. - Он вздохнул. - Я ничего не понимаю, -
сказал он. - Зачем я это делаю?
Впервые в жизни ему приходилось что-то _делать_. Он был из тех людей,
для которых чувственный мир не существует, и, очутившись перед конкретным
фактом, он совершенно растерялся.
- Что ж, будем собираться, - видя его состояние, сказал Эйб.
- Хорошо. - Он отхлебнул порядочный глоток бренди, сунул фляжку в
карман и спросил, как-то дико поводя глазами: - А вдруг я убью его - меня
тогда посадят в тюрьму?
- Я вас переброшу через итальянскую границу.
Он оглянулся на Розмэри, потом сказал Эйбу виноватым тоном:
- Прежде чем идти, я бы хотел кое о чем поговорить с вами наедине. |