– Трех не хватает, – она гневно взглянула на Стокли, – и, зная вас, могу догадаться, что эти три – самые важные.

Барон снисходительно пожал плечами:

– Наверное, ваш муж решил оставить их себе именно по этой причине. Мне он отдал только эти письма.

– Вы гнусный лгун! – воскликнула Кристабель. – Немедленно отдайте три недостающих письма, или, клянусь, я…

– Что? Расскажете о них всему Лондону, а заодно и о том, как рисковали головой своего отца? Не думаю, моя милая, – Стокли злорадно улыбнулся, – но благодарю вас обоих за главный приз. Он очень пригодится мне, когда я стану ухаживать за принцессой, моей будущей женой.

– Я ничего не понимаю, – вмешалась в разговор леди Кингсли. – Что здесь происходит? Что это за бумаги?

– Вас это не должно волновать, дорогая, – успокоил ее лорд Стокли. Краем глаза Кристабель заметила, как Гэвин потянулся к сапогу, но, вероятно, вспомнив, что ножа там больше нет, замер и взглянул на нее. В ту же секунду Кристабель перебросила ему через стол свой веер.

Гэвин схватил его и через мгновение уже стоял за спиной Стокли, одной рукой держа его за волосы, а другой – прижимая лезвие к горлу.

– Будьте любезны предъявить недостающие письма, сэр. Изумление Стокли быстро сменилось испугом.

– У меня их нет.

Гэвин ни на минуту не поверил своему старому «другу». Да и по лицу Кристабель он понял, что она тоже не верит барону.

– Что же с ними случилось?

– Я… я не знаю.

– Какая жалость, – проговорил Гэвин, плотнее прижимая кинжал к горлу барона. – Значит, придется убить тебя, чтобы ты не мог их использовать.

– Ты не посмеешь, – прошептал Стокли. У него дрожали руки, а на лбу выступил пот. – Ради Бога, Берн, я лорд и хозяин этого дома. Если ты убьешь меня, тебя ждет виселица.

– Вряд ли, если в дело вмешается Принни: Он не даст повесить человека, который спасал его трон. – Гэвин немного ослабил давление кинжала. – Но в одном ты прав: если я тебя убью, то не получу писем. Кто то другой может найти их, а нас это не устраивает.

– Вот именно, – согласился Стокли, заметно успокоившись.

– Значит, придется отрезать от тебя по кусочку, пока к тебе не вернется память. – Гэвин медленно занес кинжал над левым ухом барона. – Начать отсюда?

– Ты не станешь…

– Ты забыл, где я вырос. – Гэвин заметил, что обе женщины смотрят на него с ужасом, но не решался успокоить их взглядом. Стокли должен верить, что он сделает то, что обещает. – Я много чему научился, пока жил на Друри лейн. Знаешь ли ты, что человек может отлично жить и без уха? А если ты беспокоишься о том, что нарушится симметрия, я могу отрезать и второе.

– Хватит, – хрипло выдохнул барон. – Остальные письма в сейфе. За твоей спиной. В камине.

–  Где именно? – Свободной рукой схватив Стокли за ухо, Гэвин поднял его со стула и подтащил к камину. – Покажи мне.

Барон нажал какую то невидимую рукоятку, и мраморное украшение отодвинулось в сторону, открыв дверцу сейфа.

– Прямо здесь! – ахнула Кристабель. – В той самой комнате, где мы играли. Вы, наверное, очень веселились, зная, что мы ищем письма по всему дому, хотя каждый вечер сидим всего в нескольких дюймах от них.

Стокли попытался пожать плечами, но Гэвин опять прижал к его шее нож:

– Открывай.

– Я думала, ты сам умеешь открывать сейфы, – заметила Кристабель.

– Вот так я это и делаю, – слегка улыбнулся Берн. – Любой сейф можно открыть, если приставить нож к шее его владельца, – он снова приблизил лезвие к уху барона, – или к другому важному органу.