В комнате воцарилось ледяное молчание, затем Хотгар шарахнул молоточком по камню.

– Испытание для всех лордов. Справедливое решение, – прогремел его голос, эхом отражаясь от хрустального потолка. Мгновение спустя комната заполнилась рокочущим ликованием.

Хотгар встал.

– Перед потасовкой мы проведём пир. Мы представим своих чемпионов. А потом начнётся кровопролитие.

***

Баэл смотрел в окно экипажа, крепко сжимая челюсти. Он не сводил взгляда с серого горизонта. Вдалеке слабо поблёскивал его разрушенный особняк.

Крылья летучих мышей хлопали по воздуху, и этот звук странно успокаивал после стычки со смертью.

Баэл ничего не говорил на протяжении всей поездки. К нему вернулась царственная манера держаться, кровь уже не капала с губ. Но от его демонической неподвижности у Урсулы бежали мурашки.

Она быстро понимала, что чем неподвижнее тело демона, тем неспокойнее у него на уме.

– Ты в порядке? – спросила она.

Баэл перевёл на неё взгляд, и его радужки потемнели.

– Я сказал тебе быть покорной, – произнес он гортанным рычанием. – А не вонзать кинжал в бога ночи, – тёмная магия исходила от его тела, скользя по её коже подобно ледяному дыханию ветра.

Её щёки вспыхнули от злости.

– Я едва не умерла. И если ты не заметил, я спасла тебя от удушения. Если для нашего спасения надо было пырнуть Никсобаса, то так тому и быть. Я ему ничем не обязана. Может, он твой бог, но не мой.

Баэлу потребовалась всего секунда, чтобы завитком чёрного дыма пересечь экипаж. Он пригвоздил Урсулу, упираясь руками по обе стороны от её головы.

– Вот именно. Ты почитаешь Эмеразель, извращённую тварь ада. Ты купалась в пламени её злобного сердца.

В Урсуле вспыхнула злость. Она не принимала решения встать на сторону Эмеразель – по крайней мере, насколько она могла помнить. Она подняла ноги и пнула Баэла в грудь. Он врезался в противоположную стену экипажа, испустив низкий рык.

Урсула скривила губы. В её венах больше не было огня Эмеразель, но её ярость пылала не менее жарко.

– Я не почитаю Эмеразель. Я пешка в игре богов. Как и все мы. Я не помню, как вырезала на себе метку, или почему посчитала это хорошей идеей. Точно так же, как не помню ничего о своей жизни, помимо последних трёх лет, – она опустила рукав платья. – Единственное, что я знаю, так это то, что этот дурацкий шрам – худшая из совершенных мной ошибок, – она рывком подняла рукав обратно. – Я не почитательница Эмеразель. Я её рабыня, и даже не знаю, почему. Вот тебе правда.

Тени всё ещё клубились в его глазах, ноздри раздувались. Его холодная магия пульсировала на её коже.

– Тебе здесь не место. Бог ночи просил меня защитить тебя, но я ненавижу эту работу каждой унцией своего существа. Он совершает ошибку. Будучи огненным демоном, ты испытываешь естественную тягу уничтожить Никсобаса. Уничтожить всех нас. Сегодняшний вечер это доказывает. Ты не заслуживаешь моей защиты.

Холод его слов пронзил её грудь.

Изумительно. Её единственный союзник здесь ненавидел её. Глаза защипало от слёз, и Урсула сморгнула их. «Я не буду плакать перед ним».

– Я едва не умерла, – сказала она сквозь стиснутые зубы, пытаясь взять себя в руки.

– Ты могла метнуть нож в Белета, чья магия напала на тебя. Но ты же гончая Эмеразель, и даже без её пламени тебе суждено бороться с тьмой. Её пламя запятнало твою душу.

– Да не так всё было, – Урсула тяжело сглотнула. Ведь не так же? Она слышала голос, говоривший ей «убить короля». Это просто самосохранение или же голос Эмеразель?

Растерявшись, она взмахнула рукой.

– У меня не было времени обдумывать варианты.