|
Действительно, замечательные волосы. Мозес обнял Холли и отдал отцу. – Сейчас принесу вам медовые пирожные. Хотите, малышка? – О да, мистер Мозес, очень. Джеймс улыбнулся Алеку поверх головы девочки. – Не собираетесь отдать ее в дипломатический корпус? Алек широко улыбнулся. – Папа, какие пирожные? – Пирожные Ленни, куколка. Доверься мистеру Мозесу. Если он считает, что они тебе понравятся, значит, так тому и быть. Алек заметил, что сегодня Джеймс передвигается очень медленно, и ему это не понравилось. Впервые со дня знакомства он осознал, что мистер Пакстон действительно не очень здоров. Барон последовал за хозяином в гостиную, показал Холли золоченую клетку и, взяв стул, уселся рядом с Джеймсом. – Как вы себя чувствуете, сэр? – Возраст, мальчик мой, – улыбнулся Джеймс. – Отвратительное состояние… правда, быть мертвым в тысячу раз хуже. Пока жив. – Джинни дома? – Да, как ни странно. Она обычно уходит едва не на рассвете. Но Мозес говорил что то насчет того, что она подвернула ногу. Вряд ли это может быть правдой, однако посмотрим. Ваша дочь – настоящая красавица и похожа на вас как две капли воды. Ничего не взяла от матери. Алек взглянул на Холли, которая в этот момент очень осторожно, очень нерешительно трогала пальчиком искусно вырезанный насест в клетке. – Видите ее сосредоточенное выражение? Она целиком поглощена тем, что делает. Иногда ее мать была такой же. Холли – самое главное, что есть у меня в этом мире. – Ее мать умерла при родах? – Да. – Совсем как моя жена. Проклятые доктора. Казалось бы, должны знать, что делать, если случается что то неладное, суметь помочь больному. Я просто теряю рассудок от бешенства при одной мысли об этом. Бедная Мэри. Годы, которые мы могли бы провести вместе, счастливые годы… Джеймс замолчал, и в этом молчании Алек почувствовал боль, уже не столь острую, притупившуюся с годами, однако так и не исчезнувшую. Он снова взглянул на Холли. Благодарение Богу, она выжила! – Простите за нытье. Совсем превратился в назойливого старого дурака. – Доброе утро, отец. Барон, здравствуйте. Алек неожиданно почувствовал, как тревожно забилось сердце при звуках голоса Джинни. Какой сухой, официальный тон! Улыбнувшись, он медленно обернулся, признавшись наконец себе, честно и откровенно, что привел Холли в качестве отвлекающего средства. Значит, он все таки не последний осел, слава Богу. – Здравствуйте, Джинни. Вы действительно вывихнули ногу? Просто поверить невозможно. Хотя на взгляд постороннего Алек выглядел подобающе встревоженным, Джинни расслышала издевку, увидела коварные искорки в прекрасных глазах. Ей захотелось кричать, бить его и… и целовать, целовать, пока он… пока – что? Она идиотка, безмозглая кретинка, а он смеется над ней, наслаждается ее смущением, раздевает глазами и снова видит голой, вспоминает, как гладил и ласкал обнаженное тело… Джинни вздрогнула. Нужно взять себя в руки. – Ничего страшного. Просто подвернула, когда поднималась вчера вечером по лестнице. – Тебе следовало сказать мне, – заметил Джеймс. – Я бы посоветовал прикладывать холодные компрессы. – Вы совершенно правы, это – лучшее средство, – поддержал Алек. – Однако как вы ухитрились поскользнуться на ступеньках? Обычно подобные случаи происходят скорее при падении. – Нет! Я не упала! А, вот и Мозес, с чаем и пирожными. Что? Кто это? В этот момент Джинни увидела Холли и изумленно уставилась на девочку. |
