В ящике стола, в приемной лежала какая-то толстая книга — журнал приема. Наверное, нехудо было б его и заполнить.

Усевшись за стол, Артем вытащил журнал, чернильницу… перо! Хм… Перо! Интересно, как всем этим пользоваться-то? А, впрочем, дело нехитрое…

— Скверна в ей, Скверна, — убрав «автоклав» в шкаф, повернулась Аглая. — А Живицы уходит — плохо совсем.

— Да что за Скверна-то такая? — доктор устало раскрыл журнал. — Вот никак в толк не возьму. Все об одном талдычите.

— Да что вы, Иван Палыч! Господь с вами! — перекрестилась девушка. — Нешто забыли? А, вы ж в ритуал-то не шибко-то верите… А мы вот верим… Ох…

— Ну, говори, говори, — Артем поднял глаза. — Рассказывай… Да сядь ты, не мельтеши.

— Ну что ж, Иван Палыч, скажу, коли забыли, — покладисто согласилась помощница. — Токмо вы не смейтесь… как в прошлый раз…

Как понял Артем, суеверия в Зарном цвели буйно. И своя травница имелась, и знахарка, и даже ведьма. И все они талдычили одно. Дескать есть у человека Живица — это такая невидимая жизненная сила магического толка, текущая в теле. Живица подобна энергии, которая поддерживает жизнь, здоровье и гармонию, но требует баланса. А есть еще Скверна. Это когда Живица портится, её поток нарушается, вызывая дисбаланс. Такое может случиться при физическом истощении или ране, душевном разладе или даже при сильном внешнем воздействии, нарушении гармонии человека с природой.

— Есть «горящая Скверна», — просвещала Аглая. — Та через жар выходит…

— Понятно — лихорадка, температура, — доктор слушал внимательно и старался без нужды не перебивать.

— А еще есть — «Скверна загнившая», ну, когда приходится что-то отрезать…

— Гангрена, похоже…

— И бывает еще «тёмное пятно», страшное! — девушка вдруг смущенно моргнула. — Ну, это… Нос еще проваливается и вес нутро гниет!

— Сифилис! — тут же опознал доктор.

Поправив платок, Аглая вдруг улыбнулась, брызнула веснушками-солнышками:

— Как вы хорошо нынче слушаете, Иван Палыч!

— Что значит — хорошо?

— Ну… по-доброму… Не обзываетесь!

— А… как же я обзывался-то?

— Ну, этим… — припоминая, девушка наморщила нос. — О! Сувериями обзывали — вот!

— Может, суевериями, все-таки? — ухмыльнулся Артем.

А еще Аглая поведала, что местные целители использовали всякого рода ритуалы, травы и заговоры, чтобы «починить Живицу» или «выгнать Скверну».

Юный Иван Палыч, тот, прошлый, считал это суевериями.

«Верно, они самые» — Артем про себя усмехнулся. Хотя, если приглядеться и немного точку зрения сместить, то все эти «Живицы» и «Скверна» — суть метафора иммунной системы и микробиологи, до которых народ додумался, веками изучая человека. До города далековато, книг медицинских не выписывает никто, поэтому и живут еще в темном веке, с травницами и ведьмами.

Но ничего. И с этим разберемся. Правда это не одного месяца работа. Сейчас же… Запас бы лекарств пополнить! Ну, и инструменты бы… У Марьяны — все-таки перелом. Это не шутки, тут одними примочками не обойтись. По хорошему нужна операция.

А из инструментов — игла вот есть… нитки бы хорошо другие, свежие… Да, еще общий наркоз… Что тут у них сейчас применяют? Есть он вообще? Да, есть, есть! Ну, Артем, вспоминай историю медицины… Что такой «русский наркоз»? Гедонал, вот что! А вот, в шкафу-то… в банке… Он ли?

Подойдя вновь к шкафу, Артем распахнул его, вытащил трехлитровую банку, увы, почти пустую.