Доктор, наконец-то, рассмотрел помещение. Класс как класс — что в школе за сто лет поменяется-то? Парты в три ряда, черная доска, мел. Над доской — большой парадный потрет государя императора Николая Александровича в полковничьем мундире с аксельбантами. Рядом, на стенах — плакаты с азбукой и арифметическими примерами. У дверей — какой-то клавишный инструмент… нет, на пианино не похоже… фисгармония?

— Пятьдесят семь человек у нас учится! — между тем, хвасталась учительница. — Во всех четырех классах. У нас ведь двухкомплектная школа — две классные комнаты! Еще один учитель есть, Николай Венедиктович, но он старенький уже… А, впрочем, вы, верно, знаете. Дети все хорошие! Сорок девять мальчиков и всего восемь девочек. Местные крестьяне — косные, темные люди. Не хотят дочерей отпускать! Говорят, девчонок учить — только портить. Представляете? Хоть и бесплатно все! Земская управа платит. Собственно, как и вам… нам…

— Угол у вас тут какой, темный… — проходя к шкафу, улыбнулся Артем. — Прямо можно баловников — на горох, на колени!

— Фи! Шутите? — Анна Львовна резко скривила губы. — Мы телесных наказаний не применяем! Это отвратительно и антипедагогично. Прошлый век!

Прошлый век! Вот так-то!

Книжный шкаф. Учебники истории — Иловайский, Толстой, Гиляровский, Жюль Верн с Майном Ридом… Горький…

— Знаете, я, пожалуй, Горького возьму, «На дне»… Очень эта пьеса, знаете ли…

— Пожалуйста, пожалуйста! Читайте на здоровье, господин доктор! Ой… — Анна Львовна глянула в окно. — Экая темень уже! Как же вы пойдете? А давайте, я вам фонарь дам! Там керосину еще немножко осталась… Вам как раз дойти хватит.

— А…

— А потом вернете! Ну, вместе с книгой. Вы же быстро читаете? И чаю мы с вами попьем! Обязательно. Согласны?

Еще бы не согласен!

— Со всем нашим удовольствием!

«Ну, вот… — идя по обочине с зажженным фонарем, всю дрогу улыбался доктор. — Хоть какое-то светлое пятно появилось… не считая работы».

Отпустив Аглаю домой, Артем, не раздеваясь, улегся на жесткий топчан. Укрылся старым одеялом, ворочался — сон не шел. Все вспоминалась Анна Львовна… Анна… Какая она… Какая… Фонарь дала… И ведь позвала на чай!

Чу! Показалось… или кто-то осторожно пробирался по двору? Точно! Чья-то темная фигура возникла вдруг на крыльце, рванула дверь.

— Эй, отворяй! Не то окно вышибу! — раздался дребезжащий голос.

— Не надо ничего вышибать, — буркнул Артем, ожидая очередного страдальца с болячкой. — Сам открою.

Артем осторожно отвори дверь. Барабанил по крыше дождь. Словно глаз вурдалака, горел в темноте красный огонек цигарки. Артем пригляделся, пытаясь лучше рассмотреть кто пришел, но ничего, кроме этого огонька не увидел.

— А, дохтур — ты… — послышался наглый молодой голос. — Ну, здорово… Марафет мне припас?

И тот тон, с каким гость произнес это, Артёму совсем не понравился.

Глава 5

— Марафет мне припас? — повторил нежданный гость.

Артём замер, его рука стиснула дверной косяк. Слово «марафет» резануло слух. Парень не сразу понял, о чём речь, но тон парня ему не понравился. Было в нём что-то знакомое.

«Будто снова с теми отморозками повстречался», — подумал Артем и невольно передернул плечами.

— Ты кто? — спросил он, стараясь говорить спокойно, хотя в груди уже закипало раздражение. — И что за «марафет»?

Парень хмыкнул, шагнул ближе, и свет лампы из хибары упал на его лицо.