— Да вот он, тут, со мной, —  закончил Юрка и. показав мне мобильник, сделал губами: «Про тебя спрашивает!» Я кивнул и улыбнулся.

   Хотя и улыбаться не было желания.

   Ни малейшего.

   Сашка с обеими девчонками — Ольгой и Аней — ушёл первым; вместе с ними пошли Димка Лукьянов и Витька Редин. Они уже исчезли в темноте, когда оттуда послышалась гитара и голос Коновалова:

— Глухо лаяли собаки

   В убегающую даль…

   Я явился в чёрном фраке -

   Элегантный, как рояль.

   Вы лежали на диване -

   Двадцати неполных лет…

   Молча я сжимал в кармане

   Леденящий пистолет…

   К нему присоединились другие мальчишки:

— Расположен

   кверху дулом

   Сквозь карман он мог стрелять,

   А я думал,

   я всё думал -

   Убивать? Не убивать?

   Уличный концерт прервал злобный женский визг:

— Ды коды ж вы заткнётись, падддддддонки, сво–ло–та–а-а малолетняя…

— Пэ–э-эрдон, ма–адам, —  раздался голос Сашки, а затем — звонкий хохот девчонок, потому что послышалось очень громкое, очень похожее и очень гнусавое подражание саксофону — типа «ууу–ммм–па–ба, уммм–па–ба, па–ба–па…»

   Похоже, оппонентка задохнулась от негодования.

   Юрка тоже слинял (они с Нинкой вместе укатили баллон), но я на него не обиделся. Не со мной же ему целоваться? Пашка с Димкой и Максим тоже ушли вместе. Остались кроме меня Роман и Вадим. Вадим, хотя и полностью оделся, сидел на берегу и бросал в воду камешки. Роман, качая кроссовками в руке, спросил его:

— Пойдёшь?

— Скажи там, что я попозже, —  ответил Вадим и махнул рукой — нам обоим: —  Пока.

— Пошли, провожу, —  кивнул мне Роман. Я хотел было сказать, что ничего не боюсь, но потом сообразил, что он и не имел в виду это — а просто думал, что я не найду дорогу. Я её отлично запомнил, но отказываться не стал.

   Как не стал и обуваться.

   Мы поднялись переулком. Горели редкие фонари окна домов, было не так уж темно, как казалось у речки и довольно многолюдно — на лавочках тут и там сидели компании разных возрастов (от предподросткового до глубоко пенсионного), обсуждавшие насущные проблемы, кто?то ещё катался на великах. Особого шума слышно не было. Земля оказалась тёплой, я только немного боялся распороть ногу о какие?нибудь дары цивилизации.

— Ты на Юрку не обижайся, —  вдруг сказал Ромка. —  У них с Жютиком большая любовь.

— С кем? —  не понял я. Ромка негромко засмеялся:

— А, это у Настёны прозвище такое — Жютик… А тут такое дело, сам видишь, мы думали, что он уже вернулся, а его подкараулили…

— Ничего, что он про всё мне рассказал? —  не стал я развивать эту тему. Роман усмехнулся — я увидел эту усмешку:

— Если кто?то среди нас и разбирается в людях с первого взгляда — так это Юрка. А Беловодье — не наша монополия. И не наша колония. Скорее уж это общий подарок. Для всех. И разу уж Юрыч решил, что и для тебя тоже — значит, и для тебя тоже.

— А ты почему в этом участвуешь? —  снова задал я вопрос. Роман удивлённо и даже чуть насмешливо посмотрел на меня:

— У нас у всех одна причина… хотя… —  он помялся и признался: —  Мне ещё и просто интересно.