|
- Добро пожаловать! - бросил он из своего угла. поднял стакан с виски и одним духом выпил. Потом рассмеялся и начал стрелять глазами по сторонам: он уже порядком захмелел. Говоря по правде, больше всего задело Чарли то, что, войдя, неизвестный не выказал ни малейшего удивления. В других местах, например на Главной улице, он нашел бы такие же бары, как в любом городе Соединенных Штатов, но ему пришлось бы исколесить сотни миль, чтобы попасть в нечто похожее на заведение итальянца. Зал с ярким, а не приглушенным, как обычно, освещением был довольно просторен, разделен, как на корабле, лакированными деревянными перегородками и меблирован светлыми столами и стульями из канадской сосны. Но различие состояло в другом. Скажем, открытая дверь в глубине являла глазам настоящую семейную кухню, где орудовала жена Чарли, как раз собиравшаяся усадить детей за стол. Если бы кто-нибудь из посетителей захотел поесть, ему предложили бы не сосиски или сандвич, а настоящий домашний обед с супом. Бывали в баре только завсегдатаи, приятели хозяина, и Чарли не приходилось осведомляться, что они будут пить. Он не обслуживал, а как бы угощал, знал их жизнь, семью, заботы. А приезжий смотрел на все рыбьими глазами, словно в этом нет ничего особенного. - Вы из Канады? - с вызовом в голосе полюбопытствовал Чарли. С равным успехом он мог бы бросить камень в воду. Но от камня, брошенного в воду, хотя бы расходятся круги, а этот тип бровью не повел, словно глухой: Чарли даже удостоверился, нет ли у него в ухе слухового аппарата. Задетый за живое, он не отставал: - Что-нибудь с машиной? Тут незнакомец раскрыл наконец рот. Но лишь затем, чтобы равнодушно отозваться: - Я приехал не на машине. Казалось, он нарочно старается выглядеть неприятным, отталкивающим человеком. Чарли, видавший всякого рода людей, которые проезжают через город или останавливаются в нем, тщетно пытался определить, к какому сорту людей отнести чужака. Судя по внешнему виду, он был из тех, кто ходит по домам, предлагая патентованные щетки и пылесосы. Низенький, не столько толстый, сколько жирный, он, казалось, разменял уже пятый десяток; некоторая неухоженность в его облике наводила на мысль о том, что перед вами холостяк. Пальцы правой руки, в которых он держал сигарету, пожелтели от табака, а полукруг такого же цвета под нижней губой доказывал, что он всегда докуривает до самого конца. Одет он был как житель большого города - светло-синий костюм, черные ботинки, слишком легкие для здешних мест. Заношенное демисезонное пальто цвета оконной замазки тоже мало подходило для зимы на Севере. В баре было восемь человек, и всем не терпелось возобновить прерванный разговор. Почему же они не решались на это, в замешательстве поглядывая на чужака? Первым нарушил молчание опять Юго: он наклонился к соседу и начал втолковывать: - Мы у нас в краях... Так всегда: стоит ему набраться, и он на своем невразумительном английском начинает вспоминать родные горы, расположенные где-то там, на востоке Европы. Юго не слушали. Да ему это было и не нужно. Время от времени он поворачивался к Чарли, делал знак - долей! - и залпом, без содовой, проглатывал виски. Музыка смолкла, и Чарли, как всегда во время последних известий, включил приемничек, пристроенный между бутылками. |
