|
Они презирали Наполеона и, охотно мне помогали. Робин по мальчишески преклонялся перед троюродным братом, который был старше его, и похвала Люсьена много для него значила. Его редко хвалили. Так что ему не составило труда убедить себя, что предложение Люсьена даст ему возможность делать опасное и полезное для Англии дело. – Поначалу это было похоже на игру. Я был слишком молод и беззаботен, чтобы понять, что… что по кусочкам продаю свою душу. – Робин почувствовал, что на него опять накатывается волна ужаса и ему становится трудно дышать. – К тому времени, когда я понял, что с собой делаю, от моей души уже ничего не осталось. – Интересная метафора, – тихо сказала Макси, – но она не соответствует действительности. Может быть, вы и забыли путь к своей душе, но душу нельзя потерять, продать или подарить. Робин мрачно усмехнулся. – Вы в этом уверены? – Убеждена. – Макси взяла его за руку, и ужас немного отступил. – Если бы у вас не было души, вы не испытывали бы таких душевных страданий, такого чувства вины. Насколько мне известно, закоренелые негодяи спокойно спят по ночам. – В таком случае я святой, – устало проговорил Робин. – Вы как то сказали, что Мэгги была вашей сообщницей. Тогда я вас не поняла. Она что, тоже занималась шпионажем? – Да. Ее отца растерзала толпа французов. Я помог ей спастись. В Англию ей возвращаться не было смысла, и мы стали партнерами. Я много путешествовал по Европе, но дом был там, где была Мэгги. Чаще всего в Париже. – Соратники и любовники, – тихо сказала Макси. – Все, очевидно, держалось на ней. Когда она от вас ушла, вы почувствовали, что больше не можете Робин кивнул. – Да, пока мы были вместе, я справлялся со своими демонами. После ее ухода они начали меня одолевать. Как вы об этом догадались? – Женская интуиция, – сухо отозвалась Макси. – Надо полагать, что вы нанимались дворецким или лакеем для того, чтобы собирать нужные сведения? – Совершенно верно. Слуг обычно не замечают. Лакей или конюх знает обо всем, что происходит в доме. Макси натянула на них обоих одеяло. Робин этому обрадовался – только сейчас он почувствовал, что страшно озяб. Но тепло шло не столько от одеяла, сколько от Макси. И не только тепло, а нежность и здравомыслие. Прикосновение ее мягкой груди, едва прикрытой тонкой рубашкой, ласковое поглаживание ее рук – все действовало на него успокаивающе. – До меня только сейчас дошло, что большинство невероятных историй, которые вы мне рассказывали, вовсе не были выдумками. Вы действительно сидели в тюрьме в Константинополе и спаслись оттуда вместе с китайским моряком? – Святая истина, – с еле заметной улыбкой ответил Робин. – Ли Кван научил меня замечательным приемам рукопашного боя, которые неоднократно спасали мне жизнь. Совместными усилиями мы сумели сбежать из этого проклятого места. – А то, что вы рассказывали про отступление Наполеона из Москвы? Робин словно подавился и опять стал трястись, как будто на него дохнул морозный зимний ветер. Макси крепче обняла его. – Я могу понять, почему эти воспоминания причиняют вам такую боль. Но ведь ваш труд наверняка помог Англии, может быть, даже способствовал спасению многих жизней – хотя бы тем, что привел войну к быстрейшему завершению. – Может быть, но в общем то ничего особенного я не совершил. Пиком моей сомнительной карьеры было открытие, что Наполеон собирается напасть на Россию. А сделал я это нехитрое умозаключение на основании того, что обнаружил у него в библиотеке множество книг по географии России. Макси беззвучно присвистнула. – Умозаключение это, может быть, и нехитрое, но как вы попали в библиотеку императора? – Лучше вам этого не знать. |
