|
В Бостоне около приборов часто клали больше вилок и ножей. Ей было совсем не трудно поддерживать разговор с тремя англичанами, которые незаметно старались облегчить американской девушке ее первый обед в их доме. Макси была тронута их вниманием и даже улыбалась. Мужчины не стали уединяться после обеда за традиционным портвейном, а предпочли пить кофе вместе с, дамами в гостиной. Макси была этому рада: несмотря на любезность герцогини, она еще не была готова к тому, чтобы остаться с глазу на глаз с любовницей Робина». Бывшей, любовницей. Супруги Кандовер увлеклись обсуждением предстоящей поездки в свое поместье, а гости тихонько отошли с чашками кофе в руках к стеклянным дверям, ведущим в сад. Макси никак не предполагала увидеть такой роскошный сад в центре одного из величайших городов мира. Макси исподтишка разглядывала хозяев дома. Не приходилось сомневаться в прочной взаимной привязанности супругов. – Даже если она вышла за него замуж по расчету, – тихо сказала она Робину, – сейчас их связывает нечто большее. Робин посмотрел на нее с недоумением. – Откуда ты взяла, что Мэгги вышла замуж за Рафа по расчету? – Ты же сам мне сказал – помнишь то кошмарное утро в «Приюте гуртовщика»? Ты сказал, что Мэгги ушла от тебя к человеку, который мог дать ей больше, чем ты. Все это, – Макси кивнула на обстановку гостиной, – ив придачу еще титул герцогини – не так уж мало. Но что то мне не очень в это верится. Непохоже, чтобы герцогиня была так корыстна. И потом, ты же говорил, что у тебя самого неплохое состояние. – Я опять непреднамеренно создал у тебя ложное представление. Ты права, больше доверяя собственным чувствам. Сердце Мэгги нельзя купить, его можно только завоевать. – Робин повернулся и посмотрел сквозь стекло в сад. – Я хотел сказать, что она ушла к человеку, который мог ей дать больше в эмоциональном, а не материальном плане. Деньги и титул тут совершенно ни при чем. – Я вижу, что тебе все еще больно об этом говорить, Робин, – тихо сказала Макси. – Теперь я понимаю, что такую женщину нелегко забыть. – Нет, вся боль осталась в прошлом. – Робин искоса посмотрел на Макси. – Сейчас я думаю о будущем. Настал черед Макси устремить взгляд за окно. Они с Робином как будто танцевали какой то сложный менуэт. Один из них разгадает какой то секрет и поделится своей догадкой с другим – и они расходятся в стороны, чтобы подумать о сказанном, потом сходятся снова. Затем делают новое открытие и опять расходятся в стороны. Но каждый раз, сходясь вновь, они оказываются немного ближе друг к другу, чем раньше. Может быть, так и нужно, чтобы они постепенно познавали друг друга и самих себя. Во всяком случае, пока Макси не была готова хоть как то отреагировать на последнее замечание Робина. Слишком много всего произошло за последние часы. Макси перевела взгляд так, что теперь видела в стекле свое собственное отражение, а не скрывавшийся в сумерках сад. В этом простом, но изящном платье и с аккуратной прической она казалась самой себе элегантной бостонской дамой и с усмешкой спросила Робина: – Значит, взъерошенная, словно меня протащили через колючий куст? – Это, конечно, был не самый поэтичный комплимент, но ты и вправду нравишься мне в любом виде. Первое – нет, второе, что я заметил, когда ты бросилась на меня в Вулверхемптоне, как ты красива. – Я на тебя вовсе не бросалась, – негодующе сказала Макси. – Если бы ты не подкарауливал меня там, как змей искуситель… Робин ухмыльнулся, допил кофе и поставил чашку с блюдцем на столик. – Я бы сказал, что у тебя вполне непринужденный вид для дикарки, которая до смерти боится лондонского высшего света. Макси приподняла бровь. – Надеюсь, ты не станешь меня уверять, что весь высший свет похож на Кандоверов? – Нет. |
