|
Макси не могла в глубине души не признать, что его общество скрашивало путь. Они вышли на дорогу, где было больше путников и повозок, и к вечеру добрались до тихой деревушки, все дома в которой были построены из серого камня. Робин указал на постоялый двор «Король Ричард». – Пообедаем здесь? Я плачу. Выбирайте, что вам понравится, но постарайтесь уложиться в два шиллинга. Макси бросила на него холодный взгляд. – Если хотите, можете здесь остановиться, а я пойду дальше. Всего хорошего, мистер Андерсон. – Андервилль, – не обращая внимания на отповедь, поправил ее Робин. – Андерсон – слишком простое имя, им никого не удивишь. Вы уверены, что не хотите передохнуть? Правда, у меня провианта хватит еще на сутки, но неплохо было бы съесть что нибудь горячее – нас ждет весьма холодная ночь. – Напрасно вы говорите «нас», мистер Андервилль, – ответила Макси, безуспешно стараясь сохранить официальный тон. – Мы ничем с вами не связаны – просто случайно прошли несколько миль вместе. – Видно, вы все еще не принимаете меня всерьез, – беззаботно сказал Робин. У этого человека была на редкость толстая кожа. – Но не вы первая. Ладно, придется питаться всухомятку. – Господи, что же это делается! – пробормотала Макси. Она прошла мимо постоялого двора, и Робин последовал за ней. Как же от него отвязаться? Тут ей пришло в голову, что, пожалуй, имеет смысл согласиться здесь остановиться: во время ужина она наверняка сумеет улучить минуту, чтобы сбежать. Пока он ее хватится, она успеет скрыться в каком нибудь проулке. А завтра пройдет прямиком через поля на другую дорогу, и Робин никогда ее не найдет. – Ну ладно, давайте съедим чего нибудь горячего. Только чур я плачу за себя. Он смотрел на нее смеющимися глазами, и Макси показалось, что он разгадал ее намерения. Придется сделать вид, что она смирилась с его обществом. Они вошли в трактир и уселись за столик в темном углу, где никто не заметит, что Макси осталась в шляпе. Никакого выбора им не предложили, и они заказали блюдо, что в тот день готовили, – грискин с картошкой. Макси вопросительно посмотрела на Робина, и он объяснил: – Здесь так называют корейку. Неплохая вещь. Макси положила кусочек грискина в рот и задумчиво разжевала. – Вы правы. Неплохая. Но и не очень хорошая. – Не так уж вкусно, но зато все горячее. И что можно ожидать от еды, которая называется «грискин»? Макси наклонила к тарелке голову, чтобы скрыть улыбку. – Едала я и похуже. Дикобраза, например, можно съесть, только если уж совсем умираешь с голоду. За едой она старалась вести себя по дружески. Это было не так уж трудно, но и имело нежелательные последствия. Сидеть за одним столом с красивым мужчиной, который уделял ей все свое внимание, смеяться его шуткам – все это создавало слишком романтически интимную атмосферу, которую не могла рассеять даже непритязательная еда. В трактире было так темно, что казалось, будто они тут вдвоем. Эта мысль укрепила решимость Макси. Ей только не хватало романа с обаятельным бродягой! Она старательно жевала «грискин» и выжидала подходящую минуту. Робин покончил с едой раньше нее, рассеянно обвел глазами стены и увидел висящие на гвоздях железные головоломки. – У вас в Америке известны такие головоломки? Нужно разобрать ее на части, а потом собрать. – Робин снял со стены одну головоломку. – Это и в трезвом то виде не просто сделать, а пьяному и подавно. Иногда разозленные пьянчужки разламывают их ломом. – Да, такие головоломки есть и у нас в трактирах. Были бы кузнецы, чтобы их выковывать, и выпивохи, которые не прочь развлечься. – Макси проглотила последний кусочек картошки. – А вы, я полагаю, мастер их разгадывать? – Вы исходите из предположения, что, хотя ни на что путное я не годен, бесполезные навыки у меня в избытке? Макси невольно улыбнулась. |
