|
Никогда еще Вулвертон не смотрел на нее с такой неприязнью. К ее радости, его выражение тут же смягчилось. – Не вы первая так пренебрежительно отзываетесь о профессии Робина. Шпиону требуются стальные нервы, и он должен уметь много такого, что не подобает уметь джентльмену. Робин достиг вершин в своем деле, иначе бы он не выжил. Он подвергался испытаниям, которые сломили бы любого, и он сам вернулся домой практически сломленным. – Поэтому вы его и защищаете? – тихо спросила Дездемона. – Я бы защищал его в любом случае. Он мой единственный родной человек, и, хотя я знаю, что Робин прекрасно может постоять за себя, для меня он все еще мой младший брат. – Вулвертон вздохнул. – Я знаю о нем только то, что он счел возможным мне рассказать, и я благодарен судьбе, что не знал этого раньше, когда он был за границей. Хватало того, что я понятия не имел, увижу ли его когда нибудь снова, или он просто сгинет – одна из многочисленных никем не оплаканных жертв войны, и я даже не узнаю, когда он умер и как. Маркиз умолк. Его лицо было угрюмо. Через несколько мгновений он продолжал: – Чтобы дать вам представление о том, что он совершил в ходе своей «позорной» карьеры, в прошлом году во время мирной конференции в Париже с его помощью был раскрыт и обезврежен заговор, имевший целью взорвать английское посольство. Дездемона ахнула, представив себе, какие погибли бы люди, если бы заговор удался: наверное, министр иностранных дел Каслри, может быть, даже Веллингтон . Политические последствия этого были бы ужасны не только для Англии, но и для всей Европы. – Теперь вам понятно, почему я просил вас ни одной душе не говорить о том, что вы от меня узнаете? – спросил Вулвертон. – И это лишь один эпизод. Я слышал, что ему хотят присвоить титул барона за подвиги, совершенные во время войны, но не знают, как это объяснить широкой публике. – Он будет первым человеком, которого сделали пэром за шпионаж. – Робин во многом был первым. Мальчиком он был горазд на невообразимо изобретательные проказы, хотя не делал ничего по настоящему дурного. – Лицо маркиза посветлело. – Например, он, кажется, был единственным, кого исключили из Итона в первый же день пребывания в этой школе. Дездемона засмеялась. – Сомнительная честь. За что же? – Он загнал в гостиную директора школы шестерых овец. Как это ему удалось, я не знаю до сих пор. Но он это сделал нарочно, потому что хотел учиться не в Итоне, а в Винчестере. – Вулвертон улыбнулся. – Но даже если ему действительно предложат титул, вряд ли он его примет. Как то раз еще детьми мы купались в нашем озере, и меня схватила жесточайшая судорога. Я чуть не утонул, но Робин меня вытащил. Согласитесь, что это немалый подвиг, если учесть, что я был вдвое больше него и бился, как бешеный. Придя в себя, я сказал ему, что если бы он дал мне утонуть, то унаследовал бы титул маркиза Вулвертона. – А он что? – Он сказал, что именно это соображение и побудило его вытащить меня из воды, – с улыбкой ответил Джайлс. Дездемона прикусила губу. – Чем больше я узнаю о вашем брате, тем опаснее он мне кажется для женского сердца. – Робин обаятельный и удалой человек. Куда мне до него! И вдобавок, несмотря на ваше о нем мнение, он благородный человек. Дездемона предположила с едва заметной улыбкой: – По моему, все эти качества в достаточной мере присущи и вам. Вулвертон посмотрел на нее ошеломленно и медленно покраснел. Потом встал с кресла и отошел к окну, чтобы скрыть от Дездемоны свое лицо. Таким смущенным она видела его впервые. "Так тебе и надо, – удовлетворенно подумала она. – Не все тебе меня смущать». Потом, решив, что надо переменить тему, спросила: – Как вы думаете, Симмонс со своей сворой нагнал наших беглецов? Маркиз, который рассеянно смотрел в окно, вдруг насторожился. |
