|
.. бледноват. — Я тебя собственными руками расплету, если будешь к ней приставать, понял?! Кэм чистосердечно хохочет. — Ах как я испугался! Пустая бравада. Ты, конечно, наглец, но тебе свои угрозы и подкрепить-то нечем! — Я наглец?! На себя посмотри — ты же весь одно раздутое эго. Или лучше сказать — целый мешок, набитый чужими эго? Похоже, дуэлянты обнажили шпаги. Грейс отрывается от созерцания своих конфет; даже Дирдри и собачка на другой половине комнаты проявляют интерес. Кэм оценивает ситуацию. Как реагировать? Хотя буйным частям его натуры не терпится наброситься на соперника, он обуздывает их. Коннору только того и надо, чтобы он вышел из себя — с этим он управляться умеет. Не дождётся. — То, что я физически, интеллектуально и морально выше тебя — это не наглость и не самообман, это факт, — с преувеличенным спокойствием выговаривает Кэм. — Как человеческое существо я лучше, потому что создан с этой целью — быть лучше. Я ничего не могу поделать с тем, что имею, ровно так же, как ты ничего не можешь поделать с тем, чего не имеешь. Они сверлят друг друга взглядами, и первым отступается Коннор. — Если хочешь устроить поединок из-за Рисы, то ты выбрал неподходящий момент. Сейчас мы вынуждены быть друзьями. — Союзникам вовсе не обязательно быть друзьями, — вмешивается Грейс. — Взять хотя бы Вторую мировую войну. Без России нам было её нипочём не выиграть, хотя мы уже тогда смертельно ненавидели друг друга. — Точное сравнение, — признаёт Кэм, в очередной раз восхищённый неожиданной мудростью Грейс. — Значит, давай пока согласимся считать Рису ничейной территорией. Демилитаризованной зоной. — Ты путаешь две разных войны, — говорит Грейс. — Демилитаризованная зона была в Корее. — Риса человек, а не зона, — возражает Коннор, после чего уходит на другую половину комнаты поиграть с Дирдри, тем самым положив конец мирным переговорам. — Ты забываешь, — говорит Кэм, который тоже заметил интерес Грейс к военным документальным фильмам, — что после окончания Второй мировой Соединённые Штаты и Россия едва не закидали друг друга атомными бомбами. — Я никогда ничего не забываю, — отвечает Грейс, возвращаясь к своим леденцам. — До того времени, когда вы оба начнёте боевые действия, я надеюсь построить себе бомбоубежище. 62 • Коннор Это всё меняет. Восторг, охвативший Коннора в момент, когда он увидел Рису, был быстро раздавлен грузом реальности. Дело не в присутствии Кэма, а в самой сложившейся ситуации. Теперь, когда Риса с ними, её жизнь в опасности. Коннор тосковал по своей любимой; все эти месяцы он жаждал услышать её голос, ощутить мир и покой, которые он дарил ему. Он мечтал массировать ей ноги, хотя она больше не парализована. Его чувства к Рисе не изменились ни на йоту. Даже когда Коннор думал, что она предала их дело и стала на сторону расплетения, в глубине души он был убеждён, что Риса делает это не по своей воле. |
