– Нет, дорогой. Это мой призрак. – Он заслужил шутку.

– Ты выглядишь восхитительно.

– А ты так бледен, бедняга Амори! – Усмехаясь, она разглядывала бронзовый загар, приобретенный им в Греции. Он осторожно сжал ее плечо и поцеловал в щеку.

– Где Уит?

– Возможно, в Сэттон Плейс, дружище. Полагаю, работает как сумасшедший. Ты будешь завтра на вечере у Маршей? – Вопрос был риторическим, и он с отсутствующим видом кивнул головой. – Я сейчас встречаюсь с Эдвардом.

– Счастливчик.

Она улыбнулась, ему в последний раз и скользнула сквозь толпу к метрдотелю, который должен был провести ее к Эдварду. Хотя она могла бы найти его и без посторонней помощи. Эдвард сидел за своим любимым столом, на котором охлаждалась бутылка шампанского. «Луи Родерер», как обычно.

Она ловила на себе взгляды, отвечала на сдержанные приветствия знакомых, мимо которых проходила, а официанты улыбались ей. За многие годы это стало привычным. Известность. В шестнадцать лет она мучилась из‑за нее, в восемнадцать воспринимала как необходимое зло, в двадцать два пробовала противиться ей, а сейчас, в двадцать девять, наслаждалась. Все это было забавно, и про себя Кизия от души смеялась над происходящим. Мужчины пробормочут что‑нибудь про Уита, женщины скажут: «Великолепное платье», – а еще подумают: будь у них столько же денег, они завели бы себе точно такую же шляпку. Официанты, подталкивая друг друга локтем, будут шептать по‑французски: «Сен‑Мартин». Когда Кизия уйдет, фотограф из «Дамских мод», возможно, сфотографирует ее на выходе. Забавно! Она прекрасно играла в эту игру.

– Эдвард, ты выглядишь просто отлично! – Быстро оглядев, она крепко обняла его и опустилась рядом на банкетку.

– Ты, детка, тоже выглядишь неплохо. Она нежно поцеловала его в щеку и с ласковой улыбкой погладила по щеке.

– Как прошла встреча с Симпсоном?

– Приятно и продуктивно. Мы обсудили кое‑что по поводу книги. Он дал мне ценные советы, но давай не будем… здесь. – Хотя оба понимали, что здесь слишком шумно, чтобы кто‑нибудь мог что‑то понять из обрывков разговора, но так уж было заведено – не говорить о работе на людях, «Скромность – лучшая доблесть», как нередко говаривал Эдвард.

– Хорошо. Шампанского?

– Разве я когда‑нибудь отказывалась? – Он сделал знак официанту, и ритуал под названием «Луи Родерер» начался. – Господи, как я его обожаю! – Она еще раз улыбнулась Эдварду и медленно огляделась вокруг.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Кизия. Ты невозможна. – Она явно изучала материал для очередной колонки. Он поднял бокал и улыбнулся. – За вас, мадемуазель! С приездом!

Они чокнулись и медленно отпили шампанского. Оно было именно такое, как они любили, – холодное как лед и должной выдержки.

– Между прочим, как Уит? Встречаешься с ним сегодня за ужином?

– Отлично. Нет, сегодня мы не увидимся. Я собираюсь отдохнуть после путешествия.

– Не то чтобы я верил в это, но будем считать, что так и есть.

– Какой ты умный, Эдвард. Наверное, поэтому я и люблю тебя.

Мгновение помолчав, он взял ее за руку.

– Кизия, прошу тебя, будь осторожна.

– Да, Эдвард. Я понимаю. Я осторожна.

Это был приятный ланч, как и все их ланчи. Она расспрашивала его о самых важных клиентах, не путаясь в именах, и интересовалась, что думает он о своей кушетке – ее давно пора перетянуть. Они приветствовали знакомых, а двое партнеров Эдварда даже подошли ненадолго к их столику. Кизия немного рассказала о своем путешествии, одновременно следя за тем, кто входит и выходит из ресторана и в какой компании.