Он поставил ее, задохнувшуюся и улыбающуюся, на тротуар рядом с собой и обнял за плечи.

– Леди, вы надолго пропали.

– Да, ты прав. Временами даже боялась, не исчезнет ли здесь все без меня.

– Никогда! Сохо священен. – Оба засмеялись. – Куда ты направляешься?

– Заскочим в «Партридж» выпить кофе? – Она вдруг испугалась встречи с Марком. Испугалась, что все могло измениться. Джордж, наверное, знал бы, но она не хотела расспрашивать.

– Лучше вина, и тогда на целый час я твой. У нас репетиция в шесть.

Они выпили графинчик вина в «Партридже». Пил больше Джордж, а Кизия вертела в руках пустой стакан.

– Знаешь что, детка?

– Что. Джордж?

– Смех на тебя берет.

– Потрясающе. И почему?

– Потому что я знаю, из‑за чего ты нервничаешь и так трусишь, что даже боишься меня спросить. Будешь спрашивать, или мне самому сказать? – Он явно смеялся над ней.

– А вдруг это что‑то такое, что я не хочу слышать?

– Чушь, Кизия. Почему бы тебе просто не пойти к нему в студию и не убедиться самой? Так будет лучше. – Он поднялся и, сунув руку в карман, вытащил три доллара. – Все мои сокровища. Ты просто идешь домой.

Домой? К Марку? Да, пожалуй… она так чувствовала и сама.

Он проводил ее, и Кизия оказалась перед знакомым подъездом через дорогу от кафе. Она даже не посмотрела на окно, оглядывая вместо этого лица незнакомцев и чувствуя нервную дрожь. Сердце ее колотилось, как молот, пока она бежала по лестнице на пятый этаж. Запыхавшись и чувствуя, как кружится голова, она остановилась на площадке и протянула руку, чтобы постучать. Дверь распахнулась мгновенно, и Кизия оказалась в объятиях ужасно длинного, неимоверно худого мужчины со спутанными волосами. Он поцеловал ее, поднял на руки и внес внутрь, улыбаясь и крина:

– Эй, ребята! Это же Кизия! Как поживаешь, малышка?

– Как я рада! – Он усадил ее, и она оглянулась вокруг. Те же лица, тот же чердак, тот же Марк… Ничего не изменилось. Ее возвращение оказалось триумфальным. – Господи Иисусе, впечатление такое, будто меня не было целый год! – Она снова засмеялась, кто‑то протянул бокал красного вина.

– И не говори… А теперь, леди и джентльмены… – Молодой человек низко поклонился и широким жестом указал своим приятелям на дверь. – Моя дама вернулась. Иными словами, ребята, убирайтесь!

Они добродушно посмеялись и удалились, на ходу бормоча «пока». Не успела дверь закрыться, как Марк притянул ее к себе.

– Ох, малышка, я так рад, что ты наконец вернулась.

– Я тоже. – Она просунула руку под рваную, испачканную красками рубашку и улыбнулась, глядя в его глаза.

– Дай на тебя посмотреть. – Он медленно стащил с нее через голову рубашку, и Кизия осталась стоять, выпрямившись во весь рост: волосы падают на одно плечо, теплый свет в ярко‑голубых глазах – ожившая копия наброска, висевшего на стене за ее спиной. Марк сделал его прошлой зимой, вскоре после того, как они познакомились. Кизия медленно потянулась к нему – и, когда он, улыбаясь, обнял ее, в дверь постучали.

– Убирайтесь!

– Нет, я не уйду. – Это был Джордж.

– Чертов ублюдок, какого дьявола тебе надо? – Кизия, с обнаженной грудью, метнулась в спальню, и Марк рывком открыл дверь.

Огромный улыбающийся Джордж показался в двери, держа в руке маленькую бутылку шампанского.

– Это для твоей брачной ночи, Маркус.

– Джордж, ты чудо! – Махнув на прощание рукой, тот танцующей походкой побежал вниз по лестнице, а Марк, хохоча, закрыл дверь.