В буфете в конце комнаты подавали холодного омара, а затем на сцене появился главный сюрприз – огромный свадебный торт: точная копия того, которым угощали двадцать пять лет назад. Каждый гость получил крохотную коробочку с именами пары и датой свадьбы на упаковке. На следующий день в своей колонке Мартин Хэллам написал, что торт был «довольно‑таки липкий». Уит передал Кизии бокал шампанского и мягко взял ее за руку.

– Потанцуем, или хочешь немножко побродить?

– Пожалуй, поброжу, если только это в человеческих силах. – Она одарила его мягкой улыбкой, и он пожал ей руку.

Приглашенный хозяевами фотограф запечатлел Кизию и Уита: они влюбленно глядели друг на друга, и он обнимал ее за талию.

После проведенной с Марком ночи Кизия была исполнена благожелательности и снисходительности ко всем, даже к Уиту. Странно было вспоминать, что еще на заре она бродила с Марком по улицам Сохо, неохотно рассталась с ним только в три часа дня, чтобы позвонить агенту, который должен был передать материал для колонки, разобралась на письменном столе и легла отдохнуть перед наступающим вечером. Позвонил Эдвард, чтобы узнать, как она себя чувствует, они немножко посмеялись над тем, как она описала в своей утренней колонке их ланч.

– Боже правый, Кизия, как можно называть меня «сногсшибательным»? Мне уже за шестьдесят.

– Тебе только шестьдесят один. И ты действительно сногсшибательный, Эдвард. Посмотри на себя.

– Стараюсь делать это как можно реже.

– Дурачок. – Разговор перешел на другие темы, причем оба старались никоим образом не коснуться того, чем она могла быть занята накануне вечером.

– Еще шампанского, Кизия?

– А? – Она уже незаметно для себя выпила свой бокал. Кизия думала о другом: об Эдварде; о новой статье, которую ей заказали, – про выдающихся женщин – кандидатов на общенациональных выборах. Она совсем забыла и об Уите и о вечеринке у Маршей. – Боже милостивый, а я свое уже выпила? – Она опять улыбнулась Уиту, и он с лукавым выражением спросил:

– Все еще не отошла от путешествия?

– Нет, просто замечталась. Немножко отключилась от того, что вокруг.

Кизия поменяла пустой бокал на полный, и они отправились на поиски укромного уголка, откуда можно было бы наблюдать за танцующими. Ни одна деталь не ускользнула от ее пристального взора: кто с кем и кто в чем. Оперные дивы, банкиры, знаменитые красавицы и известные плейбои. Фантасмагория рубинов, сапфиров, бриллиантов и изумрудов.

– Ты сегодня красива, как никогда.

– Ты льстишь мне, Уит.

– Нет. Я люблю тебя.

Глупо было это говорить. Оба прекрасно знали, что ничего подобного нет. Но она грациозно кивнула головой и ласково улыбнулась. Может, он и впрямь по‑своему любил ее. Возможно даже, она сама любила его, как брата или друга детства. Уит – приятный человек и не может не нравиться. Но любить его? Это совсем другое дело.

– Похоже, летний сезон пошел тебе на пользу.

– Скорее, Европа. Ой, нет!

– Что случилось? – Он повернулся, недоумевая, что же ее так огорчило, но было поздно. На них надвигался толстощекий коротышка барон ван Шнеллинген. По вискам его струился пот, а на лице застыл восторг от встречи с молодой парой.

– О Боже, скажи, что на тебя наложили заклятие и ты не можешь танцевать, – прошептал Уит.

Смех Кизии барон, конечно, принял за выражение восторга.

– Счастлив видеть вас, дорогая. Добрый вечер, Уитни. Кизия, вы сегодня сама изысканность.