– Вижу, – сказала Гас, у которой ком стоял в горле. – Вижу. И она убежала искать собственного сына.

Акушерка только‑только положила лед между ног Мэлани и натянула простыню ей до пояса, как в палате появилась Гас с Крисом на руках.

– Смотри, кого я встретила! – возвестила она, придерживая дверь, чтобы вошел Майкл.

– Я же тебя предупреждала… – проворчала Мэлани, но тут же повернула к мужу малышку, чтобы он смог ее рассмотреть.

Майкл коснулся тоненьких белесых бровок дочери. Его ноготь был больше детского носика.

– Она ангел. Она… – Он покачал головой. – Я не знаю, что сказать.

– За тобой должок, – подсказала Гас.

– Проси, что хочешь, – ответил Майкл, сияя, – только не моего первенца.

Дверь в палату распахнулась, и на пороге, потрясая над головой бутылкой шампанского, появился Джеймс Харт.

– Привет! – воскликнул он, пожимая Майклу руку. – Ходят слухи, что сегодня выдалось замечательное утро. – Он улыбнулся Гас. – Я слышал, ты стала повитухой.

Он откупорил бутылку «Моэ», извинился за то, что пролил несколько капель Мэлани на одеяло, и наполнил шампанским четыре пластиковых стаканчика.

– За родителей! – провозгласил он, поднимая стакан. – И за… Вы уже придумали имя?

Майкл взглянул на жену.

– Эмили, – сказала она.

– За Эмили!

Майкл поднял свой стакан.

– И – лучше поздно, чем никогда, – за Криса!

Мэлани взглянула на полупрозрачные младенческие веки, оттопыренную губку и нехотя положила дочь в кувез рядом с кроватью. Там уместилось бы еще двое таких, как Эмили.

– Ты не против? – спросила Гас, кивая на кувез, а потом на Криса, уютно сопящего у нее на руках.

– Клади, конечно.

Мэлани наблюдала, как Гас кладет сына рядом с Эмили.

– Нет, вы видели! – воскликнул Майкл. – Моей дочери один час от роду, а она уже спит с парнями.

Все посмотрели на кувез. Малышка вздрогнула и затихла. Ее длинные пальчики разжались, словно вьюнок, и вновь сжались в кулачки, схватив добычу. И хотя Эмили действовала совершенно бессознательно, она, когда снова погрузилась в сон, крепко сжимала руку Кристофера Харта.

Настоящее

Ноябрь 1997 года

Анну‑Мари Маррон мало чем можно было удивить.

Она полагала, что за десять лет работы в полиции Вашингтона, округ Колумбия, повидала больше, чем за последующие десять лет в сонном городишке Бейнбридж, штат Нью‑Гемпшир. Но она ошиблась. В округе Колумбия она не была лично знакома с теми, кого арестовывала. Почему‑то насилие в семье трогало больше, когда в нем обвинялся легендарный, любимый директор городской начальной школы. Наркоторговля и мафия беспокоили меньше, чем «травка», которую любовно взрастила на своем участке вместе с базиликом и душицей старенькая миссис Ингленук. Обнаружить смертельно раненную девушку‑подростка, окровавленного юношу и дымящийся пистолет – в Бейнбридже с подобным сталкиваешься не каждый день, тем не менее это не означает, что для Анны‑Мари случившееся стало полнейшей неожиданностью.

– Я бы хотела побеседовать с Крисом, – повторила она.

– Вы ошибаетесь! – заявила Гас Харт, скрестив руки на груди.

– Возможно, ваш сын развеет мои сомнения.

Она не стала говорить матери правду: несмотря на то что у полиции не имелось достаточных оснований для ареста Кристофера Харта в качестве главного подозреваемого в совершении убийства, дело, пока не доказано обратное, будет квалифицироваться именно как убийство.