|
-- У меня нет на это полномочий. --Вдвойне мерзавец! -- Дюран снова уставился на картину. -- Я не очень хорошо ее вижу. Тут темно. В комнате было ослепительно светло. Солнце теплой полосой легло на ту часть стены, где висели три пастели Дега. Я переставил стул на эту солнечную дорожку. --Так слишком далеко! -- закаркал Дюран-второй. -- Возьмите лампу. Возле окна я обнаружил высокий, почти в человеческий рост, торшер с поворачивающейся лампой, которую я и навел на картину. Целенаправленный, узкий пучок света нашел нежное лицо молодой женщины и высветил его полностью. Дюран с жадностью в него вперился. --Господин Дюран, -- сказал я. -- У вас пастели Дега на солнечной стороне висят. Прямой свет вреден для пастелей. Дюран не позволил отвлекать себя по пустякам. Лишь некоторое время спустя он соизволил повернуть ко мне голову и смерить меня взглядом, словно я был назойливым насекомым. --Молодой человек, -- сказал он довольно спокойно. -- Я это прекрасно знаю. И мне это все равно. На мой век этих пастелей хватит. Мне глубоко наплевать, в каком виде эти вещи достанутся моим проклятым наследникам, обесцененными или нет. Я прямо слышу, как они там шастают по нижнему этажу и все подсчитывают, подсчитывают. У-у, банда! Умирать нелегко. Вам, молодой человек, это известно? --Да, -- ответил я. -- Мне это известно. --Вот как? Он снова обратил взор к прелестной мадам Анрио. --Почему вы ее не покупаете? -- спросил я наконец. --Только за двенадцать тысяч, -- почти без промедления ответил Дюран -- И ни цента больше! Он уставился на меня своими горящими совиными гляделками. Я передернул плечами. Не поворачивался у меня язык сказать ему, что я по этому поводу думаю, как ни хотелось мне вернуться к Блэку с заключенной сделкой. --Это было бы против моей чести, -- добавил он внезапно. Я не стал ему отвечать. Слишком далеко это бы нас завело. --Оставьте картину у меня, -- прокаркал Дюран-второй. -- Я дам о себе знать. --Хорошо, господин Дюран. На какой-то миг мне вдруг показалось странным называть господином человека, который истлевал заживо и пропах смертью насквозь, невзирая на все туалетные воды и дезинфицирующие порошки. Но постепенно меркнущее сознание и каждая клеточка разлагающегося тела продолжали истово бороться за жизнь. Я покинул комнату больного. На пороге меня задержала экономка. --Господин Дюран велел угостить вас рюмочкой коньяку. Такое с ним редко бывает. Не иначе, вы ему понравились. Подождите минутку. По правде говоря, оставаться мне вовсе не хотелось, но любопытно было узнать, какой коньяк пьет Дюран-второй. Экономка уже шла ко мне с подносом. --Ну что, купил господин Дюран? -- спросила она как бы между прочим. Я удивленно глянул на нее. |
