– Тащи все туда! – протянул ей Черепанов две тарелки с закуской.

– Что за подружка у тебя на зеркале в ванной? – поинтересовалась гостья.

– А‑а, эта?.. Поклонница, наверно, – поморщился Аркадий, давая понять, что не придает значения какой‑то из своих многочисленных фанаток.

– Такая же, как я? – усмехнулась Дана.

– Ты лучше, – сказал он и заткнул ей рот поцелуем.

– И где ты с ней познакомился?

– Да что ты привязалась? Ревнуешь? – засмеялся Черепанов. – Знать ее не знаю. Кто‑то бросил фотографию в почтовый ящик. Ладно, давай‑ка лучше выпьем!

– Лучше чем что? – лукаво прищурилась блондинка. – Я ее где‑то видела.

– Далась она тебе, – начал сердиться Аркадий.

– Нет, правда. Похожа на какую‑то артистку.

– Все они… похожи на артисток.

– Ты собирался переехать в Москву? – наконец сменила тему девушка.

– Пока не получается. Квартира в Москве стоит в пять раз дороже этой. Расскажи лучше, как ты жила это время.

Дана стала рассказывать о своем ближнезарубежном житье‑бытье, которое сводилось к регулярным рейсам за турецким тряпьем да эпизодическим тщетным попыткам выйти замуж. «Вот еще одно доказательство того, что все хотят разбогатеть. А я удачно ей подвернулся», – подумал Черепанов, и ему стало скучно. Но разочарование длилось недолго, неожиданная встреча была очередным мигом удачи, и так к этому следовало относиться сейчас и впредь, не строя глобальных планов и не ожидая перемен.

Халат на груди Даны распахнулся. Аркадием овладела грубая, почти животная похоть. Он схватил девушку за грудь, повалил на диван.

– Постой… погоди, – заговорила она традиционные женские слова, все теснее прижимаясь к мужчине всем телом. – Куда ты спешишь, у нас вся ночь впереди…

Он отпустил ее, отдышался, снова наполнил стаканы, чтобы захмелеть и забыться.

– Ты зеваешь. Плохо спала? – спросил он, заметив очередной зевок украдкой.

– Не знаю. Поезд… а может, перемена климата. Совсем ничего не вижу, туман в глазах. За что пьем?

– Не все ли равно? – усмехнулся Аркадий и залпом осушил свой бокал. – Пойдем потанцуем! – пригласил он и не очень‑то галантно потянул свою даму за халат.

Закружили по пятачку между журнальным столиком и кроватью. Обхватив гостью, Черепанов чувствовал, как тяжелеет, повисает на нем ее податливое, горячее тело, и понял, что эта самка готова лечь под любую особь мужского пола моложе восьмидесяти лет. А миром, воображаемым успехом, наполеоновскими планами и мнимой исключительностью представляет для нее интерес разве как хозяин квартиры, где можно переночевать. Хотелось чего‑то возвышенного, хотелось услышать комплименты, растянуть удовольствие, помечтать.

«Сучка! – с ненавистью подумал Черепанов, которому надоело носить по комнате обмякшую девушку. – Все они куркули, эти чухонцы, своего не упустят!»

Придерживая ее за талию, он свободной рукой сорвал покрывало, швырнул гостью на постель и отправился под душ.

Когда он вернулся, Дана спала, свернувшись калачиком и закутавшись в одеяло. Кассета кончилась, из магнитофона раздавалось шипение, похожее на храп.

«Алкашка! – сообразил Черепанов. – Точно, алкашка. Два стакана вермута – и готова».

Он погасил бра, выключил магнитофон и лег рядом, но уснуть не мог, все пытался разбудить ее, повернуть к себе, чувствуя, как нарастают возбуждение и злость от того, что девка просто продинамила его. И угораздило же тогда дать ей свой адрес! Наконец он устал бороться с бесчувственным телом, лег на спину и потянулся за сигаретами.