Ингвару пришлось сформировать летучий отряд из десяти человек, чтобы успевать закрывать дыры в обороне. К концу дня степнякам удалось вышибить ворота. Во дворе их встретила жидкая, но по-прежнему неустрашимая шеренга китежан, и в ней было всего тридцать два воина. Пехотная стена стояла насмерть перед входом в дом, где лежали раненные товарищи. Хазарам казалось, стоит чуть поднажать, и они опрокинут, стопчут быстрыми степными конями этих ненавистных руссов, но строй держался, тая, как глыба льда, на жарком солнце, но продолжала стоять.

Вдруг в степи взревел походный рог, степняки оживились, это вернулись с победой их конные тысячи. Но в разбитые ворота начали влетать конники, закованные в пластинчатые брони, в конических шлемах, на свежих конях, — быстрые и смертоносные всадники Китежа. Поражение степняков было полным: все до единого остались лежать на земле, человек тридцать успело сдаться. Воин, командовавший отрядом китежан, снял с головы шлем. До этого момента Ингвар не узнал его под бармицей и личиной. Перед ним стоял князь.

— Я вижу, вас осталось так мало, значит, вы сделали все, что могли. Низкий вам поклон, — и князь поклонился до земли.

Ратники ответили громким криком. Они по-прежнему сохранили свой боевой порядок, строй держался, в нем было шесть человек, а перед ними — скользкий вал из конских и людских тел. Ингвар сделал шаг вперед:

— Князь, сотня и порубежники выполнили свою задачу, сотня в полном составе вернулась домой, ни один не остался в степи, все до одного здесь!

В голове потемнело, и он упал.

Глава третья Князь

Сколько он валялся без сознания, Ингвар не знал. В помещении был полумрак, на противоположенной стене слабо тлела лучина. Все тело болело: попытался приподняться на локтях — не вышло, руки не слушались. Хотел было крикнуть, но не услышал собственного голоса. Так и лежал беспомощный, не в силах даже позвать кого-нибудь. За стеной раздались голоса:

— Яра, пусти очень надо, — прозвучал приглушенный голос Ратибора.

— Спит он, пятый день спит. Скоро здесь будут волхвы, они попробуют разбудить. Подожди до завтра.

Хлопнула дверь, в комнату кто-то вошел, тихо приблизился и сел у изголовья, рука легла на лоб. На лицо упала прядь волос, губы обжог поцелуй.

— Открой глаза, вернись с кромки.

И Ингвар послушался. Первое, что он увидел — огромные зеленые глаза, влажные от слез, и локоны рыжих волос. Его сухие губы стали мокрыми и солеными, пока он пытался сообразить отчего, она уткнулась ему в грудь и плакала.

Говорить он, пока, так и не мог. Как только он открыл глаза — послали за князем. Тот ворвался, как ураган, подбежал, наклонился и обнял, за его спиной виднелся Ратибор. Князь ушел, обещая зайти утром. Оказывается на дворе — поздняя ночь. Ратибор остался. Выглядел он не очень: ему повторно рассекли лицо, рука на перевязи.

— Отдыхай, Ингвар, с утра наговоримся. Я здесь посижу.

Ингвара мучили кошмары. Снился жуткий Грозный, где бородатые чеченцы рубили головы пленным десантникам. Вдруг на площадь вылетает могучая китежская конница — теперь у чеченцев не достает голов, Ратибор стоит посреди трупов с окровавленным мечем.