|
Всё это сделалось в одно мгновение. – Александр Федорыч! что вы это? – как бешеный закричал Костяков и начал хватать лесу. Он дёрнул её и вытащил только конец, но без крючка и без щуки. Он, весь бледный, оборотился к Александру, показывая ему конец лесы, и с яростью по-смотрел на него с минуту молча, потом плюнул. – Никогда не пойду с вами рыбу ловить, будь я анафема! – промолвил он и отошёл к своим удочкам. В это время девушка заметила, что Александр смотрит на неё, покраснела и отступила назад. Старик, по-видимому её отец, поклонился Адуеву. Адуев угрюмо отвечал на поклон, бро-сил удочку и сел шагах в десяти оттуда на скамью под деревом. «И тут покоя нет! – думал он. – Вот какой-то Эдип с Антигоной. Опять женщина! Никуда не уйдёшь. Боже мой! какая их пропасть везде!» – Эх вы, рыболовы! – говорил между тем Костяков, поправляя свои удочки и поглядывая по временам злобно на Александра, – куда вам рыбу ловить! ловили бы вы мышей, сидя там у себя, на диване; а то рыбу ловить! Где уж ловить, коли из рук ушла? чуть во рту не была, только что не жареная! Диво ещё, как у вас с тарелки не уходит! – А есть клёв? – спросил старик. – Да, вот видите, – отвечал Костяков, – вон у меня на шести удочках хоть бы поганый ер-шишка на смех клюнул; а там об эту пору, – диви бы на донную, – а то с поплавком, вот что привалило: щука фунтов в десять, да и тут прозевали. Вот, говорят, на ловца зверь бежит! Как не так: сорвись-ка у меня, так я бы её в воде достал; а тут щука сама в зубы лезет, а мы спим… а ещё рыболовы называются! Какие это рыболовы! этакие ли рыболовы бывают? Нет, настоящий-то рыболов, хоть из пушки рядом пали, не смигнет. А то это рыболовы! Куда вам рыбу ловить! Девушка между тем успела разглядеть, что Александр был совсем другого рода человек, нежели Костяков. И костюм Александра был не такой, как Костякова, и талия, и лета, и манеры, да и всё. Она быстро заметила в нём признаки воспитания, на лице прочла мысль; от неё не ускользнул даже и оттенок грусти. «Но что ж он убежал! – подумала она. – Странно, кажется, я не такая, чтоб бегать от ме-ня…» Она гордо выпрямилась, опустила ресницы, потом подняла их и неблагосклонно взглянула на Александра. Ей уж было досадно. Она увлекла отца и величаво прошла мимо Адуева. Старик опять рас-кланялся с Александром; но дочь не удостоила его даже взгляда. «Пусть узнает он, что им вовсе не занимаются!» – думала она, поглядывая украдкой, смот-рит ли Адуев. Александр, хотя и не взглянул на неё, однако невольно принял позу поживописнее. «Каково! он и не смотрит! – думала девушка. – Какая дерзость!» Костяков на другой же день повлёк Александра опять на рыбную ловлю и таким образом, по собственному заклятию, стал анафемой. Два дня ничто не нарушало их уединения. Александр сначала оглядывался, будто с бояз-нию; но, не видя никого, успокоился опять. Во второй день он вытащил огромного окуня. Костяков вполовину помирился с ним. – Но всё это не щука! – говорил он со вздохом, – было счастье в руках, да не умели пользо-ваться; дважды этого не случится! А у меня опять ничего! на шесть удочек – ничего. – А вы позвоните в колокольчики-то! – сказал какой-то крестьянин, остановившийся ми-моходом посмотреть на успех ловли, – может, рыба на благовест-то и того… пойдёт. Костяков злобно посмотрел на него. – Молчи ты, необразованный человек! – сказал он, – мужик! Мужик пошёл прочь. – Дубина! – кричал вслед ему Костяков, – скот, так скот и есть. Шутил бы с своим братом, анафема этакая! скот, говорю тебе, мужик! Боже сохрани раздразнить охотника в минуту неудачи! На третий день, когда они молча удили, устремив неподвижный взор на воду, сзади по-слышался шорох. |
