Экипаж вдоволь налюбовался «гостями». Точнее, проимитировал это действо. Сквозь телескопы, усилители света и инфракрасные приемники пришельцев удалось увидеть, но не рассмотреть. Со всей осторожностью задействовали активную локацию. В некоторых диапазонах сигналы возвратились на радары. Тем не менее, по радиолокационным отражениям остались сомнения и на счет формы, и даже на счет примерных размеров объектов. Физик сделал смелое (уже какое по счету) предположение, будто чужие звездолеты не статичны, а постоянно меняют форму. Это было непонятно, но за эти дни непонятности полностью вошли в обыденность. Он привел аналогию с вертолетом, винт которого крутится и дает размазку радиоотражению из-за эффекта Доплера. Это ничего не объяснило - винты в космосе не используются - но для мозгового штурма годились любые гипотезы.

Очень внимательно велись наблюдения по поводу облучений «Ефремова» со стороны чужих. Однако в условиях нахождения рядом со сверхсистемой из миллионов малых и одной «супердыры» излучений всякого свойства хватало. Опять же физик предположил, что чужие вполне могут обходиться пассивными методами анализа, если умеют обрабатывать весь спектр гравитационных воздействий. Поскольку гравитация проникает сквозь любые препятствия, то, владея соответствующей аппаратурой, вполне получается без проблем заглянуть даже внутрь «Ивана Ефремова». «Успокоили, Ремо», - сказал на это капитан корабля.

- Командир Гровер! - снова вызвал электронный мозг. - Довожу еще раз: человек Паронаут из комы не вышел.

- Ты что, с ума сошел, Ртутник?! - раздраженно отозвался капитан.

- Эй, кибернетик, где вы есть? - сказал он по общей связи через секунду. - Разберитесь, что за мания у Ртутника.

- Что у него, командир? - отозвался откуда-то Содан.

- Откуда мне знать, это ваша прерогатива, - с досадой пояснил капитан.

Их зарождающаяся перепалка была внезапно прервана.

- Командир Гровер! Это Олдрин, биолог! Я в кают- компании.

- Что еще? - переключился капитан.

- Тут... тут Паронаут пришел.

- Что?!

- Сюда пришел Паронаут. Прямо из реанимационной. С ним что-то не то. Надо бы отправить его обратно, а я один не смогу... кажется.

- Сейчас буду, - сосредоточенно произнес Гровер, вскакивая. - Ртутник, доложите, что случилось.

- Повторяю, командир. Человек Паронаут не вышел из комы.

- Но он же в кают-компании?

- Да, он в кают-компании. Он покинул «реанимацию» и отправился туда.

- Но ведь...

- Он по-прежнему в коме, Гровер.

- Как это может быть, Ртутник?

- Я докладываю вам факты, командир. Интерпретации не мое дело.

- Хорошо, Ртутник. Извиняюсь за свои предположения о вашей поломке.

- Принято, капитан Гровер.

***

Паронаут сидел в кают-компании на кресле, по обычаю недоступном никому, кроме командира. Он был совершенно гол, тело в каких-то голубоватых струпьях - останках анабиотической процедуры, в нескольких местах на теле присосались не убранные датчики. Над ним суетился биолог. Олдрин был странно бледен, но на фоне химика все же розоват.

- Что с ним? - спросил появившийся капитан.

- Я никак не могу его... - запнулся биолог. - Знаете, командир, у него нет пульса.

- Что вы мелете, Олд...

- Пульс я мерить умею, Гровер! Уж поверьте.

- Ртутник!

- Да, капитан.

- На химике датчики, вы можете дистанционно...

- Биолог Олдрин прав, командир Гровер. У человека Паронаута нет пульса и, кроме того, он не дышит.

- Его надо в реани...

- Не беспокойтесь, капитан Гровер, - внезапно, каким-то странным, очень тихим голосом произнес Паронаут. - Сейчас, - сказал он, меняя позу.