– Но ведь вы его совсем не знаете! – горячо возразила Валерия.

– Именно поэтому. И давайте больше не будем. Я понял, зачем вы привезли меня сюда, спасибо, конечно, но… как бы это понятнее выразиться… я еще не до конца сыграл свою партию.

Я скорее почувствовал, чем увидел в темноте, как она насупилась.

– Я вообще понятливая, – бросила коротко и вошла в дом.

– Не обижайтесь! – я в последний раз вдохнул дым сигареты и устремился следом…

В гостиной действительно здорово пахло чаем. Пока Хобот копошился на кухне, Валерия оповестила меня вполголоса:

– Сейчас я должна буду уехать, у меня завтра репетиция в десять утра.

Судя по тону, это прозвучало, как: «Ты что, здесь жить собираешься?»

– Я поеду с вами, – успокоил я ее.

У меня появился план, и попасть в город для его реализации нужно было именно сейчас, ночью. Она хотела спросить еще о чем‑то, но в комнате появился хозяин.

– Между прочим, – сказал он, наполняя чашки душистой заваркой, – Китай по производству чая находится на втором месте в мире.

Валерия озорно подмигнула мне:

– Константин Андреевич у нас – большой знаток статистики. Сейчас мы его раскрутим… А кто на первом, Хобот?

– Индия.

– А на третьем?

– Угадай.

– Мы?

– Шиш с маслом, Шри‑Ланка.

– Смотри ты, никогда бы не подумала. А СССР на каком?

– На четвертом. Сто пятьдесят восемь тысяч тонн в год.

Чай оказался очень вкусным. Я отхлебнул из пиалы и возразил, поддерживая разговор:

– У вас устаревшие данные, Константин Андреевич.

Он с любопытством посмотрел на меня:

– Разве?

– Нет такой страны.

На некоторое время в гостиной воцарилась тишина. Я, конечно, не предполагал, что генерал, с головой уйдя в сельское хозяйство, до сих пор не знает о распаде супердержавы и мои слова станут для него открытием. Но по их с Валерией молчанию понял, что задел какую‑то ненужную струну. Похоже, они вообще избегали разговоров о политике, и по тому, как Валерия перевела разговор на другую тему, я догадался, что не далек от истины.

– А где больше всего пьют? – спросила она.

– Чая – в Англии, алкоголя – во Франции, – с готовностью ответил Хобот, – Но если потребление чая повсеместно падает, то потребление алкоголя – наоборот. В той же Франции за последние двадцать лет оно выросло на пять литров на душу населения, и это – включая младенцев и стариков.

– Н‑да‑а, спивается человечество, – вздохнула Валерия.

Я представил, каков был бы прирост потребления алкоголя в СССР в литрах на душу младенцев и стариков, и подумал, что и в этом смысле мы распались своевременно. Осведомленность Хобота меня не удивляла, я сам любил листать статистические справочники, чтобы где‑нибудь в компании ввернуть цифровые данные о том, например, настолько количество самоубийств у нас превышает количество убийств. Удивляло другое: в его доме я не увидел ни телевизора, ни радиоприемника, ни подшивки газет. Напрашивался вывод, что генерал умышленно отворачивался от политики. А значит, у него были на то веские основания. Интересно бы узнать, какие?

– Берите варенье, Женя, – придвинул он ко мне вазочку, – это красная вишня, очень вкусно.

– Спасибо, – я положил себе в розетку несколько ягод без косточек.

«Красная вишня»… Что‑то знакомое… Где‑то я слышал… Буквально за секунду в моем воображении прокрутились события последних суток, вынося меня куда‑то в темный, промозглый сентябрь из уютного сельского дома.