|
Нет гармонии… гармонии… Родина – это Россия? А Украина теперь уже как, не Родина?.. Родина – это "кто" или "что"?.. Двенадцать миллионов на чердаке у генерала КГБ! Пусть даже опального, отставного, покойного – все равно смешно. Ха‑ха‑ха!.. Впрочем, почему бы и нет? В стране, где пионеры обчистили склад показательной гвардейской десантной части, где у одного флота – два главкома‑адмирала, по одному от разных держав… Да и не в стране вовсе, а на 1/6 части суши, которая и названия‑то не имеет. Наши отечественные кретины задержаны где‑то в Италии: торговали ураном‑238. Америка охотно скупает секретные МИГи в частное пользование. На военной базе под Ригой готовят офицеров Ирака. Поставка "красной вишни" в страны Арабского Эмирата: самонаводитесь, ребята, нам доллары нужны!.. Господа, мы готовы продать Индонезии ракеты типа "Скад", вырученные деньги приплюсовать к тем, что получим от японцев за Курилы, и дружно, всем миром, пропить! Очень выгодное партнерство: по Даманскому дали один залп из установки "Град", и полуостров сгорел; братья‑армяне дают по азербайджанцам двадцать ежедневно – и ни хрена, не горят! Господа, мы не прогораем!..
О чем я?.. А‑а… Гражданское пробуждение, как же. Сын поруганного Отечества, пуп Земли: "ищут прохожие, ищет милиция…" "Мой дом – моя крепость". А у меня нет дома. И нет крепости. Я – волк, который гуляет сам по себе. Ни морали, ни души, ни духа – бизнес! Служите музам? Очень хорошо! Почем нынче билеты в филармонию? На Рахманинова?.. А‑а! Хватит блефовать: наше дело правое, наше дело левое… Ложь! Будь оно все проклято!.. Где ваш хваленый гуманизм? В чем ваше милосердие? Мишка, вот моя Родина… Интересно, почем нынче собаки? Мне нужна большая, чтобы всех съела…» Я сижу в темном зале филармонии. Без градусника знаю: где‑то под сорок. Тошнит. Трясет всего. Холодный пот выступает. А еще этот хмель «кафешантана»… Теперь – все, не остановится. Делаю отчаянные попытки сосредоточиться на чем‑то одном – не получается: мыслям тесно в чугунной башке. Очень болит затылок; во рту – привкус красной вишни. Лампы на сцене расплываются. Туман. Музыка – какофония. Нет гармонии. Много оркестра – почти нет рояля: не слышу. Валерия маленькая такая… Она работает, засучив рукава. Пашет. Вкалывает. Там, у Хобота, было совсем не так… Пропала гармония, перестала существовать не то для нее, не то для меня… Кажется, Рахманинов уехал отсюда в Америку? И правильно сделал. А что, если и мне? У меня – капитал двенадцать миллионов долларов. Открою частное сыскное агентство – Квадрат от зависти лопнет!.. «Зараз "адажио" писля "аллегро" будэ и кинэць», – так Толик объяснил. Смешно очень сказал, но ведь знает! А может, он тоже из несостоявшихся?.. Интересно, это уже «аллегро» или еще «адажио»? В том смысле, когда освободится Валерия? «Спасите меня, я умираю!» Нет, не нужно. Не нужно показываться перед ней таким. Где здесь выход?.. Если бы кто‑нибудь на свете знал, как мне надоели эти кошки‑мышки, эта болезнь, это тупое, безысходное, безжалостное одиночество!.. При чем тут распад державы, если человека просто гложет одиночество? И в Киеве, и в Москве – тоска! Paботать, как папа Карло, получать, как Буратино, без конца вертеться, как грешник на сковородке, в поисках пропитания, а потом, когда уже под пятьдесят, оглянуться и увидеть, что «поздно, Маша, пить боржоми», все чужие вокруг, все чужое… Возраст романтики кончился. Хочу иметь детей, хочу, чтобы на моей кухне пахло щами и бисквитом, а за окном шел снег. Не из вишневых лепестков, а настоящий. Хочу на пенсию, хочу гараж с какой‑нибудь ржавой «мыльницей» и приемник «Альпинист» – окно в мир… Нужно уходить, иначе Валерия с Рахманиновым научат меня краснеть, и перед тем, как ударить пяткой в лоб, думать: а хорошо ли я поступаю? Эта какофония делает меня сентиментальным. |
