|
Корни могут уходить в детство или в какую нибудь безделушку… – Саффорд? – Романтик простак. Через три дня после знакомства уплетать с этой девицей коричные булочки в шесть утра… Что скажешь о его любовном облике? – Потрясающий. – И тут он видит, как Кейс хлещет ее своим кнутом… – Он не хлестал ее, он ее просто ткнул. – Это еще хуже, еще пренебрежительней. Вдобавок девица уверила его, что Кейс – воплощение несправедливости. – О'кей. А она? – Женщина, с которой плохо обошлись. Или поймали на плохом обхождении с другими. В любом случае, сорвавшаяся с цепи, – он поднялся. – Хочу спать, – и направился к двери. Адресуясь к его спине, я сказал: – С каждого из них я бы получил аванс. Черт его знает, зачем они понадобились Кремеру – каждый, включая Талботта, – после целой недели. Он психовал как щенок. Позвоним ему? – Нет, – Вулф, направлявшийся к лифту, чтоб вознестись на третий этаж, обернулся. – Чего он хотел? – Он не сказал, но догадаться нетрудно. Он попал на перекресток с шестью развилками, а потому явился к вам – разведать, нет ли здесь дорожной карты. И я направился к лестнице: площадь лифта – шесть футов на четыре, так что Вулф заполнил все это пространство. Глава 4 – Сорок козырей, – сказал Орри Кэтер в 10.55 в среду поутру. Я сообщил им, что у нас на горизонте появилось дело Кейса, что пятеро подозреваемых одновременно выступают в роли наших пяти клиентов, и этим ограничился. Ровно в одиннадцать мы завершили наши игры, а несколькими минутами позже дверь из прихожей распахнулась и вошел Вулф. Он разместился за своим столом, позвонил и затребовал пива, потом спросил меня: – Ты, конечно, разъяснил Солу и Орри ситуацию? – Нет, конечно; насколько я понимаю, это не моя прерогатива. Он крякнул и велел мне созвониться с инспектором Кремером. Я набрал номер, заполучил наконец Кремера, просигналил об этом Вулфу и остался на месте, поскольку никто меня не гнал. – Мистер Кремер? Ниро Вулф. – Ага… Что вам угодно? – Сожалею, что был занят вчера вечером. Всегда рад видеть вас. Я втянут в расследование по делу о смерти Кейса, и, полагаю, поделившись со мной обыденной информацией, вы принесете нам обоим пользу. – А какой именно? – Для начала мне надо бы знать, сколько верховых полицейских видели Кейса в то утро на парковых дорожках и как их звали? Я хочу послать Арчи… И тут Кремер положил трубку. Положил трубку и Вулф. Простер руку к подносу с пивом, доставленному Фрицем, и сказал мне: – Дозвонись до прокуратуры, до Скиннера… Я выполнил указание, и Вулф занялся делом. В прошлом Скиннер получил свою порцию негативных нервных раздражителей от Вулфа, но в конце концов вчера у него перед носом дверь не захлопывали, и он хоть не грубил. Под аккомпанемент Вулфовых уверений, что Скиннеру начнут регулярно поставлять информацию о ходе следствия – а это была, как они оба знали, чистейшая ложь, – товарищ окружного прокурора согласился просить управление, чтоб мне устроили свидание с полицейским. И сдержал слово. Через десять минут после его беседы с Вулфом позвонили с Центральной улицы и сообщили, что офицер по имени Хеферан готов встретиться со мной в 11.45 на углу Шестьдесят шестой улицы на западной аллее Центрального парка. Менее чем за десять минут Вулф выпил пиво, расспросил Сола о его семье и запрограммировал схему моего разговора с полисменом, тем самым уязвив мое самолюбие и раззадорив мое любопытство. |
