— Очевидно, я не слишком маленькая, чтобы трахаться с тобой, но зато, очевидно, ты слишком старый, чтобы трахаться со мной.

У Клиффа своя точка зрения, которой он и делится с Киской:

— Я слишком старый, чтобы сесть за перепихон. Тюрьма по мне всю жизнь плачет. Но пока еще ни разу не достала. Но когда все-таки достанет, то не из-за тебя. Уж не обессудь.

Оставшись без ебли пальцами, девица, зовущая себя Киской, натягивает шорты обратно, и они болтают всю дорогу до Четсворта, хотя Клифф ни разу не раскрыл пассажирке ни то, что знает Джорджа Слана лично, ни истинной причины, почему согласился ее подвезти.

Он выуживает больше сведений об этих «друзьях», живущих на ранчо Джорджа.

А она только рада прожужжать о них все уши. Особенно о чуваке по имени Чарли, который, уверена она, без вопросов заценит Клиффа.

— Уверена, Чарли в тебя конкретно врубится, — вот ее точные слова.

Сперва Клифф больше заинтересовался стайкой двадцатилетних цыпочек, которые верят в свободную любовь и практикуют ее. Но чем больше она рассказывает об этом самом типчике Чарли и чем больше цитирует его учения, тем меньше тот похож на гуру мира и любви и тем больше — на сутенера.

Да уж, похоже, этот Чарли взял учебник сутенера и хитроумно переписал для поколения девушек, обозленных на своих родаков. Слушая, как Киска совершенно искренне пересказывает всю бредятину этого малого, Клифф старается прикинуть, откуда она родом. Если бы в пятидесятых он воплотил свои намерения и зашел в сутенерское дело, его бы и близко не подпустили к такой красивой и явно грамотной девице, как эта. Но из-за хиппарской хуйни весь мир слетел с катушек. И вот теперь эта девица предлагает потрахаться за попутку до Четсворта.

А девушки, которые раньше дай бог подрочили бы тебе в автокинотеатре, теперь трахнутся и с тобой, и с твоим другом.

Те французы обеспечивали своих девочек шампанским, помадой, чулками и «Макс Фактором», а Чарли обеспечивает своих кислотой, свободной любовью и философией, которая все это связывает воедино.

«Вообще-то гениально, — думает Клифф. — Теперь даже хочется глянуть на этого Чарли».

— И где ты с ним познакомилась? — спрашивает Клифф.

— С Чарли?

— Да, с Чарли.

— Впервые я с ним встретилась в четырнадцать, — говорит Киска. — Я жила в Лос-Гатосе, Калифорния, и его подвез мой отец.

— Погоди-ка, — удивленно переспрашивает Клифф. — Ты познакомилась с Чарли через отца?

— Ага, — говорит Киска. — Он подобрал его на обочине, подбросил, а потом пригласил домой на ужин. В общем, мы вместе ужинали, — продолжает она. — И нас явно влекло друг к другу, так что той ночью, когда все легли, мы смылись из дома. И потрахались на заднем сиденье машины моего папы, а потом уехали.

«Вау, — думает Клифф, — а он наглый ублюдок. Спиздил у мужика и машину, и его горячую четырнадцатилетнюю дочурку? Ладно бы трахнул ее в ночи. Одно это уже некрасиво. Но он еще и угнал машину, и уехал на ней с девчонкой?

Отцы херачили в парней из дробовика и за куда меньшее говно. Тут можно завалить чувака с чистой совестью. Ни один коп не арестует, и ни один суд присяжных не осудит».

— Ну и что случилось? — спрашивает Клифф у Киски.

— Ну, мы два дня развлекались в дороге. Но потом Чарли сказал, что я должна вернуться. Сказал, мои родители наверняка послали за нами копов. И еще дальше была граница штата, а на краденой машине ее пересекать нельзя.

«А он ни хрена не дурак», — думает Клифф.

Девушка из Лос-Гатоса продолжает свой рассказ голливудскому каскадеру:

— Но Чарли сказал, если я хочу быть с ним, то мне надо вернуться домой.