В контракте звезды Джорджа К. Скотта был пункт, что из-за его алкоголизма будет потеряно три дня производства.
Пока в семидесятые Альдо Рэй не опустился окончательно, кинокомпании соглашались терпеть избыточное пьянство даже в его случае, хоть и с оговорками.
У Рика Далтона таких оправданий нет. Его запой вызван тройной комбинацией ненависти к себе, жалости к себе и скуки.
Рик хватает шляпу Калеба, влезает в коричневую сыромятную куртку с бахромой и выходит, проследив, чтобы ассистент второго режиссера не заметил бардак, который он натворил в трейлере. Пока киношники суетятся, а кони бьют копытами в грязи, Рика ведут по главной улице вестерн-площадки городка Ройо-дель-Оро и возвращают в штаб Калеба Декото — салун «Позолоченная лилия». Войдя в барные двери, он видит, как с одной стороны операторы готовят камеру. Напротив 35-миллиметрового объектива в одиночестве стоит Сэм Уонамейкер, рядом с красивым стулом из красного дерева с высокой спинкой. Режиссер манит его к себе.
— Эй, Рик, подойди на минутку, хочу тебе кое-что показать.
— Конечно, Сэм, — говорит Рик, с удвоенной скоростью торопясь к мистеру Уонамейкеру.
Сэм встает за прочный деревянный стул, кладет руки на спинку и говорит:
— Рик, с этого стула ты выдвинешь требования выкупа за Мирабеллу.
— Ну, это отлично, Сэм, — говорит Рик. — Чертовски красивый стул.
— Но я не хочу, чтобы ты считал его стулом, — поправляет Сэм.
— Не хочешь, чтобы я считал его стулом? — переспрашивает озадаченный Рик.
— Нет, не хочу.
— А чем ты хочешь, чтобы я его считал?
— Я хочу, чтобы ты считал его троном. Троном Дании! — заключает режиссер.
Не зная «Гамлета», Рик понятия не имеет, что Гамлет из Дании, так что не понимает отсылки.
— Троном Дании? — переспрашивает он у режиссера с некоторым недоверием.
— А ты — злой сексуальный Гамлет, — смачно произносит Сэм.
«О господи, опять его понесло про ебаного Гамлета», — думает Рик. Но говорит не это, а просто повторяет за Сэмом:
— Злой сексуальный Гамлет.
Сэм с силой указует на него перстом и говорит:
— И-мен-но, — таким тоном, будто говорит: «Эврика'.» Затем продолжает речь о своей постановке в шекспировском духе: — А малышка Мирабелла — твоя миниатюрная Офелия.
Рик не знает, кто такая Офелия, но предполагает, что это персонаж из «Гамлета», так что просто кивает, пока Сэм продолжает плести свою паутину шекспировского подтекста:
— Калеб, Гамлет. У обоих есть контроль. У обоих есть власть.
— У обоих есть власть, — повторяет Рик.
— Оба безумны, — говорит Сэм.
— Оба безумны? — переспрашивает Рик.
Сэм кивает.
— В случае Гамлета — из-за смерти отца от рук дяди, — и добавляет в скобках: — Который также трахает его мать.
— Вообще-то я этого не знал, — тихо бормочет Рик.
— А в случае Калеба — из-за сифилиса.
— Сифилис? — удивляется Рик. — У меня сифилис? Я сумасшедший?
Сэм кивает в ответ на каждый его вопрос.
— Слушай, Сэм, — напоминает Рик, — я же говорил, что особо не читал Шекспира.
Пренебрежительно отмахнувшись, режиссер успокаивает:
— Это неважно. Тебе нужно только захватить престол.
— Захватить престол?
— Ты должен править Данией. |