Когда троица перешагнула порог, Лягаш продолжал заниматься любимым делом – считать прибыля. Подсчет баксов – на втором месте после наблюдения за сексуальными упражнениями. Часто – на первом.

Приглашенные, вернее – вызванные, вошли, как принято, без стука и выжидательно остановились в дверях. Казалось, с головой погруженный в расчеты Лягаш не услышал их появления, но едва стукнула закрываемая дверь, босс пригнулся к столу, выставив перед собой пистолетный ствол.

Сейчас плюнет три раза свинцом – прощай мысли и желания!

Не «плюнул». Убрал настороженный пистолет, умыльнулся.

– Следующий раз войдете без разрешения – похороны по второму разряду.

– Почему по второму? – наморщил лоб Кариес, проворачивая в заржавелой башке непонятное выражение.

– На первый разряд не тянете, – зашелся смехом босс. – Посидите, закончу – побазарим…

И снова уткнулся в бумаги. Шевелил губами, что то складывал на пальцах, досадливо хмурился. Рядом лежат древние счеты с отброшенными костяшками, обозначившими шестинулевую цифру. После длительных раздумий, облизнув тонкое нервные губы, Лягаш нерешительно подвигал к левому краю очередной круглячек.

– Корень, сколь стоят золотые сережки, которые мы в прошлый раз оторвали вместе с ушами у бабы?

– Какие сережки? – не понял фельдшер. – И у какой бабы?

Внешнее спокойствие покинуло босса. В прищуренных глазах – недовольство и угроза. Рука отодвинула к краю стола счеты. Будто освободила место для наказания виновного.

– Забывчивым стал, падла, желаешь остаться чистым – не получится. В следующий раз заставлю отрезать ухи, запихивать в баб бутылки из под водки, – помолчал и вдруг перешел на доброжелательный тон. – Вспомни, милый, когда Кариес напяливал на голову телки пакет, я отхватил ей уши с сережками… Такие кругляшки, посередине – топазы или алмазы, хрен их знает… Сколько они «весят» в баксах?

Ведь отлично знает, что в том налете фельдшер не учавствовал, стоял на стреме. Напомнищь – снова с»уженные глаза, грозная гримаса…

– Думаю, не меньше ста тысяч баксов…

– Хватил, дружан! Нет, мы лучше оценим поскромней – четвертак…

Очередная косточка передвинулась на левый фланг.

– А колечко, что мы содрали с ресторанщика во сколько оценишь?

Опять удивляться, отнекиваться, вызывая приступы хозяйского гнева, размахивание пистолетом? Не стоит, слишком опасно, заряженный пистолет легко стреляет. Корень оценивает «колечко» в девяносто тысяч. Босс издевательски смеется, покровительственно строит из пальцев «козу».

Наконец, Лягаш устал. Потряс над столом счетами и отложил их в сторону. Аккуратно собрал бумаги, подровнял края и спрятал в рядом лежащую сумку.

– Хватит, кореши, работать, пора повеселиться… Ну, Дупло, покажи свои окорока! Вдруг протухли под юбкой… Помню, однажды довелось мне удалять больной зуб у одной стервы. Сама уже немолодая, а груди – будто надутые волейбольные мячи. Юбчонка едва то самое место прикрывает. Не выдержал я – заглянул. А там, Боже мой, все сморщенно, вяло, как половая тряпка, о которую мужики вытирали ноги… Вот и хочу поглядеть на твои, телка, окорока. Сравнить и оценить. Считай – конкурс, три мужика – жюри… Чего ждешь – скидывай шмотки!

– Я разве против?

Дуплишка, нервно посмеиваясь и обстреливая мужчин вопросительными взглядами, сбросила кофтенку, юбку и осталась в чем мать родила.