— А ты не знаешь? А говоришь, что у меня память дырявая. Вспомни инкассаторскую машину с деньгами для строителей акционерного общества.

— Это которое возглавлял Гогенадзе?

— Вот именно.

— Кто у нас в милиции не знал Гогенадзе, известного валютчика и фарцовщика, отмывающего деньги на строительстве вилл и коттеджей высокопоставленных чиновников. Значит, его ограбили?

— И убили, — подсказал Тобратов.

— И даже убили, — расхохотался Петропавловский. — Я бы тому, кто это сделал, орден дал: скольких людей он спас от этого удава!

— Вот в том-то и твоя ошибка, Михаил Алексеевич, что ты считал свои действия борьбой с несправедливостью, со злом. И не задумывался о том, какое зло сам несешь людям. Ну забрал ты деньги у инкассатора, считая, что наказал Гогенадзе. Но наказал-то ты не его, а строителей, которые там вкалывали день и ночь. Потом понял свою ошибку, убил и Гогенадзе. Ну и как ты считаешь, искоренил зло?

— Не надо, Геннадий Михайлович, ловить меня на слове. Вот когда докажете, что это сделал я, тогда будете говорить обо мне как об убийце и разбойнике. А пока ответьте мне на мой вопрос, только честно: жаль вам Гогенадзе?

— Ну, дорогой, это другой вопрос. Жизнь человека охраняется законом и судьба его в руках Бога и правосудия. Кого-то мы любим, кого-то ненавидим, но мы не вправе распоряжаться его жизнью.

— Бога никто никогда не видел и ничего о нем правдивого сказать не может, — возразил Петропавловский. — Значит, все, что о нем говорят, — ложь. Законы пишут люди. Помните у Цицерона: «Законы должны искоренять пороки и насаждать добродетели»? Почему же вы, законники, не искореняли пороки?

— А чем мы с тобой занимались в Звенигороде?

— Мелкоту ловили. А настоящие хищники, такие как Гогенадзе, Аламазов, спокойненько сосали кровь из народа.

— Хорошо, что ты вспомнил Аламазова. Тоже твоих рук дело.

— Не бери меня на понт, начальник, как говорят блатные. Аламазова тоже каждая собака в Подмосковье знала: делец, хапуга, подлец. И ты хорошо это знал, сам зуб на него точил. Но он тебе не по зубам оказался.

— Почему же. Ухлопать его, как сделал ты, мог каждый. А вот доказать, что делец, хапуга, подлец, в назидание другим, не могли. Потому он и гулял на свободе. Кстати, ты знаешь, где он взял деньги, скупив в городе все магазины?

— Знаю, что на честный заработок он не скупил бы их.

— Но, помимо заработка, есть и другие дозволенные методы обогащения, так называемый ныне бизнес. Да, раньше за него судили, но первый демократ Гайдар сказал, что это неправильно. Добивайтесь, мол, изобилия, и тогда не будет спекуляции. Вот Аламазов и воспользовался дыркой в законе — стал скупать, перепродавать. Ты куда свой ваучер дел?

— Лариса, по-моему, по пятерке продала.

— Вот и моя так поступила. А Аламазов скупил их и через знакомых администраторов, уверен, не без взяток, приобрел вначале один магазин, прокрутил через него дефицитные товары на несколько миллионов — тогда миллион был суммой, купил второй магазин, третий. Так стал заметной фигурой, предпринимателем. Нанял посредников, ездил сам по городам, по ближнему зарубежью, пока граница еще была прозрачной, договаривался об обмене товаров и на этом наживался. Что в этом противозаконного?.. А ты взял да и ухлопал его. Связи нарушились, в город не стали поступать импортные продукты, импортные вещи. Кому от этого стало лучше?

— Не надо меня агитировать, Геннадий Михайлович. Кое-что и я знаю об экспорте-импорте. По-гайдаровски все здорово получилось: магазины наши ломятся от заморских товаров. А почему? Потому что большая половина населения не в состоянии платить такие цены.