Таксист, не получив ответа на свой вопрос, чувствовалось, насторожился, занервничал, но вида старался не подавать, внимательно наблюдал за пассажиром боковым зрением.

Когда выехали за Одинцово и слева и справа потянулись полосы леса, Михаил продолжил начатый таксистом разговор.

— Ты угадал: случилось. Я только что из тюрьмы убежал. Точнее из следственного изолятора. Не доводилось бывать?

В глазах таксиста промелькнул страх. Он недоверчиво глянул на пассажира и, взяв себя в руки, спросил с сомнением:

— Это как же тебе удалось? В Москве, из изолятора…

— Представь себе, удалось. Черный пояс каратиста помог.

— Ну даешь, мужик, — рассмеялся таксист. — У меня на гауптвахте, когда служил срочную, брючный ремень сняли, чтоб не задавился, а у тебя в тюрьме — черный пояс.

— Чудак, — усмехнулся Михаил. — Черный пояс — это звание за мастерство, точнее степень. Ты хоть знаешь, что такое карате?

— Слыхал, — таксист помрачнел и еще больше сосредоточился. — За что ж тебя?

— За убийство, — окончательно ошарашил водителя Михаил. Помолчал, давая соседу осмыслить сказанное. А тот даже скорость начал сбавлять. — Да ты не бойся, не в разбойном деле. Жену с любовником застукал и обоих порешил. Вот так, друг. Между прочим, я тоже водитель, правда, не таксист, большого начальника возил. А ты поддавай газку, мне надо как можно быстрее и подальше от Москвы смыться.

Таксист больше вопросов не задавал. Сидел сосредоточенный, с плотно стиснутыми губами, готовый в любую секунду отразить нападение. Когда стали подъезжать к Малым Вяземам, он осмелился заявить.

— Дальше Голицына я не поеду: горючки не хватит на обратный путь.

— Дальше я и не прошу. Как договорились. Только с одной поправкой: за проезд не заплачу. Сам понимаешь, в изоляторе все отбирают. Рассчитаюсь при случае. Я везучий, и со мной будет все в порядке.

— Здорово ты меня купил. А если я тебя сейчас в милицию доставлю? — осмелел таксист.

— Попробуй, — Михаил высунул из кулака кончик лезвия. — Поначалу я хотел поступить с тобой более круто, ведь я водитель и мог на твоем такси уехать, куда захочется. Но чем-то ты мне понравился. Вижу, мужик не глупый, руки вон какие трудовые. Живи. И не спорь со мной. Я сегодня добрый и удачливый. И вот еще что: деньги, которые у тебя есть, отдашь мне. Ты заработаешь еще, а мне пока до заработка далеко. Сказал: отдам при случае. И не вздумай действительно сунуться в милицию. Если меня поймают, пойдешь как соучастник побега. Фамилию я твою знаю, вон на трафарете: Кузнецов Николай Иванович, номер машины 40–45, легко запоминается. Усек? А теперь можешь остановить.

Они остановились на краю села. Таксист безропотно полез в карман и достал небольшую пачку мелких купюр.

— Я только в шесть часов заступил, какая тут выручка, — протянул он деньги налетчику. — Больше нету.

Михаил заглянул в «бардачок». Там, кроме карты Москвы и Атласа дорог, ничего не было. Его интересовали, разумеется, не деньги — ныне немало таксистов, имеющих оружие. А шофер, видно было по физиономии, не очень-то ему посочувствовал и отдал деньги с легким сердцем. Правда, денег было кот наплакал, тысяч сто, не более, но на первый раз ему хватит. А потом… Потом видно будет.

Он открыл дверцу и козырнул по-военному.

— Бывай здоров и не обижайся.