|
Нет, господа офицеры, о человеке судят не по звездочкам на погонах, не по брюху и шапке на голове, а по тому, как голова эта соображает, какие дела творит человек. Он, Михаил Петропавловский, с детства мечтал стать борцом за справедливость, быть защитником бедных и карать богатых, кто наживается нечестным путем, грабит тружеников, пускает по миру слабых и беззащитных. Он делал это. И не он виноват, что на пути у него встали защитники власть имущих, так называемые органы правопорядка. А коль они на стороне богатых и несправедливых, значит, они тоже враги, и их надо уничтожать как самых вредных хищников. Ах, как бы ему хотелось добраться до начальника уголовного розыска, который первый начал его преследовать и с чувством достоинства и своего превосходства доставил случайно попавшего в руки ментов разыскиваемого. И он дождется своего часа, отомстит этому выскочке за все муки и переживания.
В изоляторе Михаил слышал, что Тобратова за его поимку представили к награде. Он, бывший сержант милиции, приготовит ему свою награду. Дайте только немного времени отойти от стресса, обзавестись деньгами и оружием… Неторопливо бредя по лесу, он продумывал план своих дальнейших действий: где переждать жаркие дни его поиска «по горячим следам», где раздобыть денег и оружие, куда направить потом свои стопы. Ни к родственникам, ни даже к мало-мальски знакомым ему соваться нельзя: там, несомненно, устроены засады. А время не летнее, по ночам заморозки достигают пяти градусов. Значит, надо искать жилье. Года два назад он случайно заехал с Парамоновым в садоводческое хозяйство одной воинской части — там у знакомых отдыхала очередная пассия сообщника. Небольшое хозяйство, около сотни участков, организованное еще в 50-е годы. Теперь все хозяева — отставники, и едва наступают холода, на участках не появляются. Домики в основном летние, кое-где, правда, установлены «буржуйки», но большинство в весенне-осенний период обогреваются электричеством. Вот там, в Малых Вяземах, в одном из садовых домиков и можно обосноваться. Место глухое, тихое: найдется, несомненно, кое-что и из одежды, а возможно, и из продуктов. Отсюда можно подать и весточку Ларисе, пусть приготовит денег. С жильем и питанием он выкрутится. Вот как добыть документы, без них ныне далеко не уедешь… В изоляторе он сбрил усы, теперь придется отращивать вместе с бородой. Неплохо было бы парик достать, да где его возьмешь… А погода радовала его и вселяла надежду: солнце к обеду так пригрело, что в куртке жарковато стало. Михаил нашел большую, сваленную ветром сосну и сел на нее передохнуть. Рядом торчал пенек, облепленный серовато-желтыми шляпками опят с пятикопеечную монету, — самых подходящих для засолки и маринования. Да и пожарить бы с картошечкой. У Михаила даже слюнки потекли и заурчало в животе. Да, неплохо бы перекусить. А опята будто дразнили его своими веснушчатыми головками, он не мог отвести от них взгляда. Нарезать бы, да не во что. Места здесь хоженые, и немало валяется полиэтиленовых мешочков — грибники выбрасывают после трапезы. Но вставать не хотелось, сказывались бессонница последних дней, нервное напряжение. Михаил пересел поближе к комелю, где потолще, потом лег, вытянувшись вдоль ствола. Небольшие боковые сучки, будто подпорки, не давали ему свалиться. Собираясь только отдохнуть, он уснул мгновенно, без сновидения, без прежнего страха за дальнейшее, словно все опасности и проблемы остались позади. Проснулся, когда начало уже темнеть. «Зря так расслабился, — пожурил он себя. — Мог кто-то из грибников наткнуться». Глянул на пенек — и сердце его похолодело: опята были срезаны. Значит, кто-то был здесь, видел его?! Надо немедленно сматываться. Он осмотрел все вокруг, прислушался. Ни единого звука. И торопливо стал пробираться к опушке. Грибник, несомненно, видел его. Кто он, мужчина или женщина? Село здесь недалеко, потому могла забрести и женщина. |
