— Мадемуазель, я был бы счастлив, — говорит Конрад, — но дело в том, что билет…

— Не беспокойтесь, — перебивает его невеста, — деньги я захвачу с собой. Иначе — что за побег? В Арженте сочтемся. Минут через пятнадцать осторожно уходите из зала, обойдите дом и ждите. Я спущусь. По рукам?

— Я вас жду, — шепчет Конрад и быстро пожимает маленькую узкую ладонь.

За портьерой скрыта потайная дверь, в ней и исчезает незнакомка.

Через минуту появляется Пикколо с ворохом сплетен.

Жених, оказывается, по неизвестной причине разорвал помолвку. Страшный скандал. Никаких перспектив в смысле обеда.

— Понятно, — говорит Конрад. — Рич, у тебя в Геспериде не осталось никаких дел?

— Да нет, вроде. А что?

— Очень хорошо. Значит, сегодня мы уезжаем.

— Куда это? — спрашивает Пикколо.

— Как это куда? — удивляется Конрад. — В Аржент, разумеется.

И они ужинали в тот день в каюте маленького парусника жареной рыбой и сладкими пирожками, которые прихватила с собой запасливая невеста.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ПРОШЛОЕ НАСТУПАЕТ, ПЯТЯСЬ

32.06. Аржент.

Рида забралась на чердак и устроилась на полу у окна, в узком проеме, упираясь спиной в старый сундук, а ногами — в груду битой черепицы.

(Черепицу бросили здесь «ненадолго», когда чинили крышу, и уже лет семь не могли убрать.)

Это был очень старый тайник. Рида и прежде не раз сиживала здесь, когда ей нужно было побыть одной и «собрать себя заново».

Майкл с утра уехал в город. Его Бургмейстерство все же не хотел отпускать такого гостя, не получив с него никакой прибыли. Сегодня он продемонстрирует мейнхеера Гравейна нескольким десяткам почитателей его таланта, прогуляется с ним по картинной галерее, отобедает и изопьет.

А вечером Майкла ждет концерт в соборе. И витражи будут переливаться и менять рисунок, следуя за звуками органа. Может быть хоть это вознаградит великого писателя за его беспорочную службу на благо граждан Дреймура.

«А потом появится «Любовь в старинном соборе», — подумала Рида. — Хотя тут скорее пахнет «Любовью под кровавой луной».

Сама Рида за сегодняшнее утро уже отправила с собственным гонцом письмо Клоду, а также избавилась от двух камней, тяжко лежавших на ее совести. Написала отцу и матери Юзефа и своим родителям.

Первое письмо было по-настоящему тяжелым — ритуальные фразы повторять не хотелось, а искренне писать полузнакомым людям она была не в состоянии.

Зато второе — легким до предела. Рида не сомневалась, что Ларсены и без того прекрасно осведомлены о ее делах. И не сомневалась, что ответа на свое письмо она не дождется никогда.

«Слишком сильно я их напугала десять лет назад. Полной нереальностью, необъяснимостью своих поступков.

Действительно, наверно, не очень приятно узнать, что родная дочь больше не играет в твои игры. Более того, непонятно, в какие игры она играет, и какие силы при этом использует.

В конце концов, мне просто бросили Аржент, как выкуп за всеобщее спокойствие. Никто тогда представить себе не мог, что я найду серебро.

А между тем не было ничего проще. Клод мне когда-то внушал: «Любой человек знает ответы на все вопросы. Просто надо забыть свое «не знаю» и ответ всплывет. Потому что там, у тебя внутри хранится весь мир, и все связи и законы, которые его скрепляют.

На самом деле, конечно, никто не знает так ли это. Но если ты сможешь поверить, это тебе сильно поможет в жизни».