Снайперские пары договаривались между собой, кто на какие участки выходит, иначе они могли мешать друг другу.

Первая «охота» Алексею запомнилась. День стоял ясный, солнечный, видимость была отличная. Вышли рано утром, предупредив в траншее командира пехотной роты — во избежание недоразумений.

Поползли на «нейтралку». От выпавшей росы маскировочные костюмы промокли сразу.

Они проползли метров сто в сторону немцев, выбрали позиции. Алексей занял место за едва заметным бугорком — на него удобно легла винтовка. Виктор забрался в старую, поросшую травой воронку от снаряда. Расстояние между снайперами — метров семь-восемь, чтобы можно было переговариваться. Начали наблюдать в бинокли.

Шесть утра, немцы выбрались из блиндажей и землянок — было заметно, как они ходили по траншеям. Попозже, не скрываясь, из глубины обороны к траншеям прошли разносчики пищи с термосами за спиной.

Снайперы удивились. Между нашими и немецкими позициями на этом участке всего метров триста, а немцы ведут себя вольготно, как на учениях. Но тратить патрон, обнаруживать себя из-за рядового солдата Алексей не хотел. Он решил дождаться более важной цели. По оптике бинокля определил точное расстояние до немцев, барабанчиками вертикальных поправок на оптическом прицеле установил дальность, вложил в патронник патрон, не запирая затвор — чего пружину зря напрягать?

Под рукав халата заползла какая-то букашка. Она ползла по коже, щекотала её. Алексей отвлёкся, прихлопнул букашку. Отвлёкся всего на секунду и услышал шёпот Виктора:

— Цель видишь?

Алексей взялся за бинокль.

Из немецкой траншеи почти по пояс высунулись два офицера. На головах стальные шлемы, но офицеров выдали портупеи — рядовые носят ремень.

Алексей поймал в прицел левого. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание и нажал спусковой крючок. Выстрел! Офицер завалился на бок.

— Попал! — радостно крикнул Виктор.

А через несколько минут немцы накрыли «нейтралку» огнём. Мины падали там и тут, миномётчики стреляли по площадям.

Но с одного выстрела положение стрелявшего не засечешь, только со второго. Кроме того, солнце светило из-за спины Алексея — прямо немцам в глаза. Бинокль или оптика отблеск дать не могли.

После полудня ситуация изменится, тогда необходимо быть осторожным. У немцев есть свои наблюдатели, высматривают — не блеснёт ли стереотруба, выдавая местоположение наблюдательного или командного пункта, бинокль командира, оптика прицела снайпера. Теперь же они просто срывали злость за гибель офицера.

Снайперы лежали неподвижно. Менять позиции сейчас крайне неразумно, немцы могут заметить движение. Тогда туго придётся. Алексей вообще считал, что надо выбираться к своим.

После гибели офицера пехотинцы подставлять свои головы под выстрел не будут, станут осторожнее. Но только время зря потеряют.

Обстрел внезапно прекратился.

Выждав около часа — пусть глаза у наблюдателя «замылятся» — снайперы ползком добрались до своей траншеи.

— С почином, Леха!

— Так ведь не первый!

— В качестве снайпера у тебя — первый, официально подтверждённый. Что делать будем?

— До полудня далеко, надо идти на участок другого батальона.

— Слева Ведерников и Балабанов, туда нельзя.

— Значит, вправо пойдём.

Они шли по траншее. Где она заканчивалась — ползли, пользуясь небольшими естественными укрытиями: кустами, ложбинами. Предупредили ротного соседнего батальона о действиях. Это было обязательным условием, ведь их могли принять за перебежчиков и расстрелять в спину.

Перебежчики были почти во всех подразделениях. Немцы вели агитацию через громкоговорящие установки, сбрасывали листовки с самолётов. Листовка служила пропуском к немцам.