-  И кто был капитаном этого корабля? - спросил я.

    -  Самос, - сказала девушка. - Самос из Порт-Кара.

    Я жестом показал, что они могут быть свободны.

    -  Отнесите меня на баркас, - попросил я матросов. - Я бы хотел вернуться на «Терсефору».

    Тем же вечером я сидел на кормовой палубе «Терсефоры».

    По окрашенному последними предзакатными лучами солнца небосводу медленно ползли легкие облака. На западном побережье Тассы, в местечке, расположенном значительно севернее Лидиуса, на пустынном каменистом берегу, поросшем бескрайними дикими лесами, горел маяк, отмечая собой место, где прежде стоял укрепленный лагерь - там совсем недавно не на жизнь, а на смерть сражались воины, в пылу битвы рождались герои и люди, чьи имена не достойны даже упоминания.

    Прежде чем поднять якорь, мы вылили в прозрачные воды Тассы глоток вина и высыпали пригоршню соли.

    Я сидел на кормовой палубе «Терсефоры», закутанный в теплые покрывала, и не спускал глаз с медленно удаляющегося берега и пылающего на нем костра-маяка.

    Мне снова вспомнились Арн, Римм и Турнок, Хура и Мира, Вьерна, Гренна и Шира. Вспомнились Марленус из Ара и Сарус с Тироса, вспомнились Илена и Руисса. Все они прошли перед моими глазами. Перед мысленным взором замелькали улицы Лидиуса и порт Лауриса, побежали бесконечные тропы северных лесов.

    Я горько усмехнулся.

    Боск из Порт-Кара, такой мудрый и дерзкий, знающий и настойчивый, пришел покорять эти леса. Минуло всего лишь несколько дней, и вот он, как изувеченный ларл, зализывающий раны, понурый и злой возвращается обратно в свое логово.

    Я снова оглянулся на пылающий костер-маяк. Едва ли кто сумеет догадаться, зачем он здесь зажжен. Я сам этого не знаю.

    Скоро от него останется лишь пепел и несколько головешек, да и их настойчивые дожди и ветер не замедлят стереть с лица этого не обезображенного человеческим присутствием берега. Безмятежную гладь песков снова будут покрывать лишь отпечатки лап редких северных птиц, столь похожие на крохотное воровское клеймо. Но и им не продержаться здесь долго: терпеливые волны старательно смоют все следы с изменчивого лика песчаного берега.

    И не увижу я Талену в Порт-Каре, и никогда не верну ее Марленусу из Ара.

    Холодно. Я совершенно не чувствую левую половину тела.

    -  Отличный ветер, капитан, - заметил подошедший Турнок.

    -  Да, ветер что надо, - ответил я. - Попутный. Я слышал, как скрипят снасти под ветром, наполняющим паруса «Терсефоры».

    Шаги Турнока стихли у меня за спиной; он спустился на гребную палубу.

    Интересно, неужели Па-Кур, предводитель убийц, до сих пор жив? Нет, это слишком невероятно. И почему эта мысль вообще пришла мне в голову?

    До меня донесся пронзительный крик одинокой морской чайки.

    В горячечном бреду я повторял имя Веллы. Почему бы это? Не понимаю. Я давно уже не испытываю к ней никаких чувств. Она пошла против моей воли. Она убежала с Сардара именно в тот момент, когда я - для ее же собственного блага - сделал все, чтобы целой и невредимой возвратить ее на Землю.

    Это было очень смело с ее стороны.

    Но ей не повезло: она стала рабыней. Она потерпела неудачу. Проиграла. С кем не бывает?

    Я оставил ее там же, где и нашел.

    «Ты не знаешь, что такое быть пага-рабыней!» - кричала она мне вслед.

    А зачем мне это знать?

    Я оставил ее в ошейнике Сарпедона - еще одну из сотен таких же рабынь, прислуживающих в тавернах Лидиуса.