– Хм‑м… Очаровательная крошка… Иначе и быть не могло… Где Ричард Блейд – там всегда вертится что‑нибудь этакое… – Хейдж изобразил непослушными руками намек на бессмертный стандарт конкурсов «Мисс Америка»: грудь‑талиябедра. – Но я‑то тут при чем?

– Вы ведь и на этот раз целили в разумное существо, ближайшее к Ричарду Блейду, верно? – Хейдж кивнул, непонимающим взглядом уставившись на девушку. – Так вот: если бы этот мерзавец в перьях, – Блейд ткнул Хейджа в грудь, – стоял в пяти ярдах от меня или дальше, вы приземлились бы прямо в головку той девицы. – Он помолчал, ожидая, пока эта мысль дойдет до американца, и добавил: – Поверьте, мне бы этого совсем не хотелось. Малышка Найла устраивает меня такой, какая она есть.

– О! – пробормотал Хейдж. – Простите, Дик, я этого не учел…

– Вы многого не учли. Например, того, что осталось бы от этой юной и прелестной девушки после вашего ухода…

Хейдж понурил голову. Наконец он поднял на Блейда глаза и с надеждой сказал:

– Признаю, я виноват и здесь. Однако, Дик, мы все же цивилизованные люди…

– Но находимся в абсолютно нецивилизованном месте, – безжалостно уточнил Блейд.

Когда Джек Хейдж очнулся в третий раз, шеф отдела МИ6А был готов обсудить с американцем все возникшие у него маленькие проблемки.

***

– Доверьтесь моему опыту, Джек! Все будет в порядке.

– Но, Ричард! Должно же существовать какое‑то альтернативное решение! Мы же не дикие звери, чтобы рвать друг другу глотки на арене на потеку публике!

Блейд устало потер лоб и принялся объяснять в пятый раз.

– Согласитесь, Джек, что число альтернативных решений определяется конкретной ситуацией. Наш мир – я имею в виду Землю – намного сложнее местного курятника. К примеру, если у вас есть деньги, вы можете положить их в банк, купить ценные бумаги и играть на бирже, стать филантропом, основав фонд своего имени, приобрести некую собственность – землю, фабрику, дом… наконец, вы можете просто промотать свои доллары. Но все эти возможности существуют на Земле! В Айденской же империи, о которой я вам рассказывал, нет ни банков, ни акций, ни благотворительных фондов, и там у вас имеются только два выхода: приобрести что‑нибудь полезное или спустить денежки в кабаке. А, скажем, в Хайре нет даже кабаков…

Они спорили уже целых полчаса, сидя на полу большой бревенчатой хижины, в уголке которой тихо посапывала Найла. Блейд дал краткий, но полный отчет, без труда убедив Хейджа, что с возвращением лучше обождать. Когда американец услышал о селгах и о таинственных южанах, владеющих, по‑видимому, исключительно высокой технологией, глаза его загорелись, как два уголька. Было странным – и даже пугающим – видеть, как вдруг изменились грубые черты Канто, теперь на его жутком лице, размалеванном и покрытом потеками подсыхающей крови. Читалось только неутолимое любопытство. Блейд понял, что поле боя осталось за ним. Никакие приказы, никакие убеждения не удержали бы Хейджа от вмешательства в его судьбу, здесь могло сыграть лишь одно – намек на новую информацию. Ибо Хейдж, как и Лейтон, был фанатиком – фанатиком знания, которое было для него дороже дюжины дюжин Ричардов Блейдов.

В поведении его, однако, чувствовалась некая едва заметная перемена. Блейд не мог сказать, почему у него возникло это ощущение и чем именно Джек Хейдж, прибывший к нему на рандеву, отличается от своего земного воплощения – в конце концов, он даже не видел его истинного лица! И, тем не менее, что‑то изменилось. Хейдж словно стал менее безапелляционным, менее едким и колючим, чем в последние годы, он больше напоминал сейчас того сравнительно молодого ученого, которого лорд Лейтон за полгода до своей смерти привлек к проекту «Измерение Икс» Может быть, пребывание в чужом теле лишило его изрядной доли сарказма и самоуверенности?

Впрочем, упрямства у него не убавилось.