|
(Эта случайность была отнюдь не более глупой, чем любая другая случайность рока, но жестокость войны и сама мысль о том, что "это" было намеренно сделано неизвестным садистом из Мюнхена или еще откуда-то, придавали этой случайности преувеличенно глупый и непристойный смысл.) - Жан! Бедняга Жан! - сказала Люс, опускаясь перед трупом на колени с той непринужденностью, которую сохраняют при виде раненых или погибших женщины; мужчины же инстинктивно стараются отойти в сторонку, что и сделал Лоик. - Но что же в конце концов происходит? - закричала Диана, появляясь перед машиной. Ее угрожающий вид мог испугать не меньше воздушного налета. Хотя она и видела, что Люс склонилась над трупом Жана, но сварливо продолжила: - Скажет мне кто-нибудь наконец, что же происходит? Как будто ей не хватало фактов, и она хотела услышать, несмотря на всю красноречивость представшей перед ее глазами сцены, какие-нибудь светские подробности или комментарии, способные - и Лоик прекрасно это понимал - просветить ее лучше, чем любая действительность, и даже успокоить ее. - Боже мой! Какая мерзость эти "юнкерсы"! - проговорил зашедший с другой стороны Брюно, глядя на склонившуюся Люс. Он тоже не осмеливался подойти поближе, как и Лоик, смущенный этой смертью. И сама мысль о том, что он реагирует на случившееся так же, как этот тип, на секунду заставила страдать Лоика. - Люс! Ну что же вы! Встаньте! Вы же видите, что нет никакой надежды... Что же нам теперь делать с ним? - Его нельзя оставлять, ведь здесь столько муравьев! - простонала Люс. Диана вопрошала небо, призывая его в свидетели непредвиденных затруднений из-за шофера, находящегося не там, где ему полагалось быть, то есть не на переднем сиденье за рулем. - Что же с нами будет? - вздохнула она, выдержав пристойную паузу. - С нами?.. - переспросил Брюно. - Но я умею водить машину. И как бы в доказательство этого он с видом искушенного знатока пнул ногой ближайшую шину. Но едва он сел за руль, как в "ченард-волкере" что-то взорвалось и одновременно пошел густой дым. Лоик нагнулся к машине, и в это время откуда-то сверху послышался ровный спокойный голос, привлекший внимание всех окружающих: - На вашей машине далеко не уедешь. Это был хозяин телеги, запряженной двумя першеронами, ему надо было пересечь дорогу, и он пытался проложить себе путь между машиной стариков и кучей железа, бывшей в свое время автомобилем "ченард-волкер" (этот "ченард-волкер" даже представлял свою марку в Довиле летом прошлого, 1939 года на розыгрыше "Гран-при" Спортивной элегантности. "Гран-при" был без труда выигран мадам Андре Адер, которую близкие друзья называли Люс. Так об этом писали в ту пору "Ля газет де От-Норманди" и "Фигаро"). - Как видите, месье, мы здорово вляпались, - простодушно и довольно доброжелательно сказала Диана. Дело в том, что в свое время ей удалось посмотреть несколько фильмов о шуанах <так называли восставших крестьян-роялистов в Бретани и Нормандии во времена Великой французской революции>, и это сблизило ее с крестьянством. Она высоко ценила клошаров, испытывая к ним сострадание, ведь они забавляли ее своим живописным видом, ей было интересно знать, что сделало их такими, и она глубоко уважала их за разрыв с ценностями этого мира. Кроме того, Диана заявляла, что чувствует самое глубокое уважение к рабочему, ремесленнику, представителям свободных профессий, торговцу, земледельцу, чиновнику, предпринимателю и его помощникам, офицеру и унтер-офицеру, портье и так далее. |
