Внезапно наш компас обезумел на целых двадцать минут, и это могло дать нам

ключ к разгадке, но Джил стал рассуждать о магнитных залежах и аномалиях.

     Когда в воскресенье вечером мы пошли назад, компас снова  стал  вести

себя совершенно дико. Тогда Джил понял, что случилось.

     - Христа ради, Джим, - сказал он, - произошло то, чего  все  боялись.

Они взорвали города, бомбами и радиацией отправили себя в ад, и мы  должны

убраться подальше в проклятую пещеру, пока все не очистится.

     Итак, мы с Джилом вернулись, сели на голодный паек и оставались  там,

сколько могли. Наконец, мы снова выбрались наружу  и  вернулись  пешком  в

Новую Гавань. Она была мертва, как и все остальное. Джил нашел приемник  и

попытался  поймать  хоть  какие-нибудь  радиопередачи.  Ничего.  Тогда  мы

нагрузились  консервами  и  обошли  всю  округу:   Бриджпорт,   Уотербери,

Хаутворт,  Спрингфилд,  Провиденс,  Нью-Лондон...  Большой  сделали  круг.

Никого. Ничего. Тогда мы вернулись в Новую Гавань, обосновались там и  это

была вполне хорошая жизнь.

     Днем мы запасались продуктами и возились с домом, поддерживая  его  в

хорошем состоянии. После ужина, к семи часам вечера Джил уходил в  ВНХА  и

включал станцию. Я шел  в  свой  бар,  отпирал  его,  подметал  и  включал

телевизор. Джил установил генератор и для него.

     Было очень забавно смотреть  передачи,  которые  показывал  Джил.  Он

начинал с новостей и погоды, в которой всегда ошибался. У него был  только

"Альманах фермера" и старый  барометр,  который  выглядел,  как  настенные

часы. Я не думаю, чтобы он работал, или, может быть, Джил никогда не  имел

дела с погодой... Затем он передавал вечернюю программу.

     У меня в баре был дробовик на случай  налетов.  Иногда  что-нибудь  в

передачах злило меня. Тогда я брал дробовик и стрелял  от  дверей  бара  в

экран, потом ставил другой телевизор. Я тратил два дня в  неделю,  собирая

телевизоры по всему городу.

     В полночь Джил выключал станцию, я запирал бар, и мы встречались дома

за чашкой кофе. Джил спрашивал  меня,  сколько  телевизоров  я  подстрелил

сегодня, и смеялся, когда я рассказывал ему. Я расспрашивал его о том, что

будет идти на следующей неделе, и  спорил  с  ним,  показывать  фильм  или

футбольный матч, записи которых были в ВНХА. Я не слишком любил  вестерны,

а высокомудрые дискуссии просто ненавидел.

     Но счастье отвернулось от нас: так было всю мою жизнь. Через два года

я обнаружил, что поставил последний  телевизор,  и  встревожился.  Тем  же

вечером  Джил  показал  один  из  коммерсов,  где  самоуверенная   дамочка

рекламировала  свадебные  наряды  вперемешку   со   стиральным   порошком.

Естественно, я схватил ружье и только  в  последний  момент  удержался  от

выстрела. Затем он пустил фильм о непонятом композиторе  и  еще  несколько

подобных вещей. Когда мы встретились дома, меня прямо-таки всего трясло.

     - Что случилось? - спросил Джил.