– Я помню эти открытки, – пробился из динамика голос Олейникова. – Она их в шкатулке хранила, перебирала часто и плакала… Только мне ничего так и не сказала.

– Дальше они вышли на террасу, – пояснил Гувер, перематывая пленку. – А потом вот…

Из динамика послышались быстрые шаги, голос Олейникова на английском: «Привет коллегам из ЦРУ!» – и жуткое жужжание.

Гувер нажал «стоп».

– Что это? – удивился Джонсон.

– Он запустил в вазу, где был микрофон, муху.

– Муху? То есть он знал, что их слушают?

– Думаю, был уверен, что слушает ЦРУ, а не мы. Не даром он назвал их коллегами и устроил шутку с мухой. И раз, зная о прослушке, не боялся говорить по-русски и называть отца «отцом», то ЦРУ было в курсе его визита в родительский дом. А может, и даже организовало.

– Это еще не доказательство, что он работает на ЦРУ, – буркнул Джонсон.

– Есть еще вот это, – Гувер толкнул лежавшую на столе рядом с магнитофоном газету с кричащим заголовком «ОЧЕРЕДНОЕ ПОКУШЕНИЕ НА ФИДЕЛЯ КАСТРО СОРВАНО!»

– Я читал, – отмахнулся Джонсон. – Какая-то мутная история. В газете написано, что на Кастро напал наш незабвенный генерал Тоффрой. Чушь.

– Или тот, не понимаю, зачем, кто назвался этим именем, – усмехнулся Гувер. – Тот, кого буквально через пару часов подобрал французский сухогруз. И в сводке береговой охраны он уже фигурирует под именем Питер Грин.

Джонсон нагнул голову, зажал одну ноздрю, сделал глубокий вдох из ингалятора, затем повторил процедуру другой ноздрей и, гнусавя, спросил:

– Как вы вышли на него?

– Случай, мистер вице-президент, случай… – пожал плечами Гувер. – Примерно год назад нам поступил сигнал, что один авиаконструктор из Калифорнии русского происхождения – Алекс Олейникофф, работающий, в том числе, над рядом секретных разработок для Пентагона, приобрел на крупную сумму медицинское оборудование и отправил его в СССР. Многие эмигранты тоскуют по России, жертвуют, занимаются благотворительностью – достаточно распространенная история. Но по заведенному порядку мы взяли его в разработку. Обыски дома ничего не принесли, но вот наблюдение… наблюдение дало свои результаты. Когда Олейников-младший пришел к отцу, наш агент сумел разглядеть его. Тогда он исчез, но потом этот же наш агент вел слежку за Юдит…

– За той самой Юдит? – с удивлением переспросил Джонсон.

– Да, сэр, именно за той Юдит, которую Джанкано по своей инициативе пытался подсунуть под президента. И на вечеринке в отеле «Кал-Нева» этот агент вновь увидел Олейникова-младшего! Там он появился с Элис Райт – подружкой Юдит и, кстати, соседкой его отца. Зарегистрировался под именем Питера Грина, а наутро исчез. К сожалению, мы потеряли его след. Но когда я показал фотографию задержанной нами русской шпионке, известной вам как Эльза Рух, она подтвердила, что Олейников – двойной агент: вроде как заброшен КГБ, а на самом деле работает на ЦРУ.

– С этого надо было начинать! – воскликнул Джонсон. – Что рассказала Эльза Рух?

– Питер Грин, он же – Петр Олейников, бывший советский летчик-испытатель, воевал. В конце войны при выполнении боевого задания пропал без вести. Как выяснилось, тогда он на истребителе перелетел за линию фронта, посадил его на нашем аэродроме в Германии и выразил желание бороться с коммунизмом.