— Ну, Федосыч…

Уломать Федосея не такой уж большой труд, Федосей набирает два ведра, ставит их за амбаром позади пасеки.

— Не видел и не слышал, попадешься Павел Федорычу, отпирайся сам…

— Спасибо, спасибо! Табак за мной…

С Петей и Колей более сложные переговоры.

— Петь, а Петь, отнесите ведра с мазутом. Но так, чтоб никто не видел. Будто Павел Федорович послал. Сперва огородами до Тарховых, оттуда через парк к Андрею Модестовичу, оттуда к запруде через речку и оставьте в кустах.

— Что ты надумал?

— Так нужно…

Упросить брата и его приятеля труднее, чем сговориться с Федосеем, тот проще, а эти хотят что-то знать. Приходится намекнуть: работники исполкома, мол, те, что скрываются по деревням, сегодня ночью, возможно, вывезут из народного дома все имущество… Вот и нужен мазут, скрыть следы.

Верится не вполне, но мальчики принимают объяснение.

С этой минуты Слава чувствует себя настоящим вожаком.

— Возьми веревку, — приказывает он Андрею.

— Веревку-то зачем? — пугается тот. — Нету, у нас веревки.

— По воду ходите?

— Мать голову оторвет…

— Обратно принесешь.

Слава велит Андрею намотать веревку на себя под пиджак.

— Я выйду, а через пять минут — ты.

Часов у них нет, а время идет, и вечер уже не за горами, надо спешить.

— Встречаемся в парке, на главной аллее, у скамейки.

…Встречаются у скамейки. И тут Слава принимает гениальное решение, он не знает, что оно гениальное, что в нем спасение, выдумка продиктована озорством, все-таки ему четырнадцать лет, а не двадцать.

— Ты знаешь в Семичастной Кудашкина? — осведомляется Слава.

— Какого еще? Их там несколько.

— Захара. Противный такой. Тлю-лю-лю, тлю-лю-лю. Знаешь его избу?

— На взгорке?

— Сходи, хорошенько приметь — и к запруде.

— Зачем?

— Это же план, план, я все делаю по указанию…

Андрей скрывается в сторону Семичастной, Слава спускается к Озерие.

Запруду разворотили — когда девки купаются, они всегда все переломают, — перебрался по камням, промочил ноги, сразу к кустам… Есть! Молодец Петя: скажет — сделает. Всю жизнь таким будет, до самой смерти. Два ведерка… А вот и Андрей!

— Скорее! Еремеев ждет, велел взять ведра и наверх… Нашел избу?

— Чего ее искать!

Вот и лужаечка, место встреч с Быстровым, здесь его и будут ловить.

— А где Еремеев?

— Так он и будет сидеть ждать кого-то… Ты не понимаешь конспирации! Лезь на березу.

— Зачем?

— Еремеев сказал.

Андрей лезет, береза удобная, ветвистая.

— Спускай веревку.

Слава подвязывает ведро.

— Тяни!

— Я же перемажусь…

— Отмоешься. Мне нельзя.

Времени в обрез, но две березы успели облить мазутом.

— Видишь? Все портки измазал, пиджак…

— Отмоешь, я тебе потом скипидару дам. Крути веревку обратно. Теперь забирай ведра — и в Семичастную. Брось во двор Кудашкину и домой. На всякий случай переоденься…

— А ты?

— У меня есть еще дела, Еремеев велел дождаться его… Иди, а то еще поймают!

— А ведра — обязательно?

— Указание!

Вот-вот упадут сумерки, и Гарбуза придет в секрет.