Он вышел на свет и встал перед входом в грот. Заодно, пока у него оставалось время, Зеленоглазый оглядел кромку террасы, внутри которой располагалось святилище. Сквозь густую зелень он разглядел очертания чего то тёмного и громоздкого – должно быть, пня, оставшегося от дерева исполина. Но разглядывать его долго Дитрих не стал: уже вот вот должна была появиться друидка, которую он ждал. Правда, у него тут же мелькнула мысль, не исчезнет ли жрица, нет ли в капище какого то другого выхода – он ведь не осмотрел всё помещение.

Но нет, Риона вышла из каменного коридора и остановилась в трёх шагах от своего спасителя.

При свете дня она была ещё более красива – высокая, статная, с горделивой посадкой головы, с прекрасным, чуть смуглым цветом кожи, необычным для северянки, но великолепно оттеняющим и её светлые волосы, и её глаза, ещё более чёрные, чем казалось в темноте пещеры. Широкий плащ отчасти скрывал её фигуру, но не помешал Дитриху рассмотреть очертания высокой крепкой груди, хорошо развитых, хотя и не широких плеч.

Они смотрели друг на друга оценивающе, выжидающе. И какое то время оба молчали.

– А ты красивый! – вдруг произнесла Риона, и теперь её голос был уже не таким низким. – Ты даже красивее, чем я себе представляла.

– Разве ты знаешь меня? – без удивления, с еле заметной усмешкой спросил тевтон.

– Мне о тебе рассказывали. О тебе много рассказывают здесь, за Валом. Ты – Дитрих Зеленоглазый, великий охотник, воин и возница.

– Но если ты пыталась представить себе мою внешность и слыхала, что я будто бы красивый, то это уж точно не оценка мужчин. Женщины в этих местах тоже обо мне говорят?

Риона тихо рассмеялась:

– В каких же местах женщины не говорят о знаменитых мужчинах? Странно было бы, если б женщины британки не были без ума от того, кто обошёл на состязаниях всех лучших возниц Британии.

Зеленоглазый развёл руками, совершенно позабыв, что в правой руке по прежнему держит нож, и, заметив это, немного смутился.

– Я думал, – сказал он, – что восхищаться мужчиной, ни разу его даже не повидав, умеют только образованные женщины. У них образование и безделье дурно влияют на воображение. Но, оказывается, и варварки туда же! Ну, ладно, Риона... Ты знаешь моё имя, я твоё тоже знаю, будем считать, что мы знакомы. А теперь неплохо бы поговорить.

– Я знала, что у нас с тобой будет разговор. Правда, думала, что это произойдёт позже. А вчера увидела, как из темноты вылетает стрела и поражает того, кто собирается убить меня. Я поняла, что это будешь ты.

Дитрих понял, что смущает его в Рионе – она неотрывно смотрела ему в глаза, и тевтон понял: уйти от этого взгляда, отвести свой взгляд в сторону стоит больших усилий. Он слышал, что некоторые друиды обладают свойством внушать простым людям свои мысли и завладевают их волей. Возможно, именно этот взгляд так напугал Лакинию, жену Элия Катулла.

– Со мной этот номер не пройдёт! – почти резко произнёс Дитрих. – Можешь не сверлить меня глазами, я не подчинюсь твоей воле, жрица.

– Это я тоже знаю.

– Из слов лохматого старика, которого мне пришлось застрелить, я понял, что ты – ясновидящая.

Она кивнула:

– Так оно и есть. Я не всегда вижу будущее, но очень часто могу предсказать события. Хочешь узнать, что вскоре ждёт тебя?

Зеленоглазый покачал головой:

– Не хочу. И никогда не хотел. Это не интересно.

И снова она засмеялась, причём смех странным образом менял её лицо – оно становилось как бы мягче и в черноте глаз мелькали золотые искорки.

– Наверное, ты прав. Значит, ты мне сочувствуешь?

– Посочувствую, когда пойму, чего тебе от нас надо, для чего ты нас преследуешь. Ну, ко мне в окно ты, надо понимать, лезла, чтобы проверить, такой ли уж я красивый?

– А что, если так?

– Хорошо, если так.